Может я был полноват? Смотрю сейчас на свою фотку… Дунь – упаду. Неспортивен? Да! Хотя, был на нашей учебной заставе парнишка – Рустем. Плотно сбитенький такой, самбист. Его тоже тянули. Значит дело не в спортивности!
Как-то в отряде был военно-спортивный праздник. Соревновались в стрельбах и марш-бросках на «шестёрочку». Перед выходом Камешков поставил всех по стойке смирно и прочёл небольшую лекцию.
– Товарищи курсанты, нынче появилось модное слово «мотивация». То есть надо что-то завоевать, к чему-то стремиться. Так вот, у меня к вам одна мотивация, если мы пробежим ниже третьего места, то ваши яйца будут в мыле! Всем ясно?
– Так точно, товарищ капитан! – с дрожью в голосе ответил строй курсантов.
– Не понял?! Ясно? – неудовлетворённый ответом, злился начальник заставы.
– Так точно, товарищ капитан! – теперь уже наш голос позвякивал металлом.
И мы побежали… Старшины смекнули быстро и всех (точнее трёх человек и меня в том числе) кто плохо бегал, вдали от проверяющих на дистанции отправили через кусты к условленному месту встречи перед финишем, чтобы количество совпадало на «ленточке».
Мы пришли первыми! Капитан был доволен, старшины тоже, ну а мы-то как!!!
Армейская жизнь вошла в своё русло, все подразделения были сформированы, занимались по плану, один день был похож на другой, как под копирку. И тут вдруг что-то сломалось. Погожим летним вечером, когда мы возвратились с занятий в казарму на крайней койке к выходу, в позе эмбриона, подтянув колени к груди, лежал стриженый парнишка.
«Что за чудо?» – шумел в недоумении личный состав. Хотели его растолкать, но дежурный по заставе сержант Гаврюшин запретил.
– Пусть проспится, отойдите от него!
Парни начали возмущаться, дескать, «мы тут несём службу, а кто-то спит, когда захочет!»
– Вы что, не видите, он пьяный «вдрыбадан»! Толку от него! – заступался сержант.
И, действительно, мысленно освободившись от запаха солдатского обмундирования мы учуяли стойкий запах винных паров.
Парнишка повернулся на другой бок, при этом что-то промямлив не слушающимся языком, приоткрыл глаза, равнодушно посмотрел на толпу удивлённых вояк и опять сладко заснул.
– Пополнение! – тяжело вздохнул старшина Бурлаковский, увидев сие творение и начал с пристрастием расспрашивать Серёгу о новобранце.
– Он из Владика, почти что местный, не хотел в армию идти, вот загребли и почему-то в погранвойска, к нам.
– А чего кэп? – поинтересовался Бурлик мнением Камешкова.
– А, ничего, навязали в приказном, вот и занимаемся. Привезли, а он лыка не вяжет, всех матом кроет, сам – «дрищ», а руками машет – возмущался Гаврюшин.
– Сказали – «не трогать»! Вот и не трогаем. Похоже, сын какой-нибудь «шишки» из города. Так бы мы его быстро в чувства привели! – докладывал сержант.
– Ладно, завтра разберёмся! Застава, строится на ужин! – скомандовал старшина.
В столовой было о чём поговорить. Все завидовали этому «бедовому» солдату, не подозревая, что фамилия «горе-бойца» будет под стать характеру и обстоятельствам его появления у нас.
– Нормально, да? Набухался, уже призыв прошёл, а его только притащили. Блин, везёт же, я ещё столько же мог в Москве гулять! – завидовал «бухарику» Серёга Доброхотов.
– А может, «тупил» до последнего. Слышь, Костян, тебя переплюнул! – добродушно смеялся Вовка Шигов, адресуя послание своему земляку Мурзикову.
– Ага, завтра проснётся и по полной будут «вздрючивать». Сразу – «залётчик»! – ехидничал Саня Королёв.
