Шефу не нравилось любезничать. Да и от чего? Это было его ежедневной работой и постоянное воспитание в течении полугода новых курсантов не прибавляло молодости и здоровья, а наоборот, только добавляло забот. А жить-то хочется сейчас, а не потом!
Он воспитывал нас, мы его, временами предоставляя ему небольшой отдых в виде нашей стажировки на боевых заставах.
– Сказали деды придут сегодня ночью, будут «оленя» или «фанеру» пробивать! – заявил мне Сашка Коробчинский, когда мы готовились к отбою в Находкинском погранотряде.
– За что? – удивился я.
– Слишком мы борзые…, наверное,…
У меня внутри всё похолодело как-то. Мне были омерзительны подобные ситуации. Я всё время вспоминал книги и фильмы про злодеяния фашистов, устраивавших на оккупированных территориях и в концлагерях пытки, мучая наших соотечественников. Доходила к нам информация о зонах, где содержали преступников, о царящих там нравах. Но здесь, в погранвойсках, образце дисциплины… Это было грязно и унизительно! Как сюда проникла эта пакость? Тогда ответа на этот вопрос я не знал.
– Может из-за меня? Подошёл тут ко мне один дед. «Застегнись», – говорит. Ну я его и послал. У меня командир отделения есть, чего он мне тут приказывает? – возмущался Саня.
С этого началась наша двухнедельная стажировка в Находкинском погранотряде. Сашке было от чего возмущаться. Август – самое жаркое время на Дальнем Востоке. Наши камуфляжи «берёзки» были отутюжены с пришитыми на них белыми подворотничками. Разрешалось не застёгиваться на последнюю пуговицу и закатывать рукава. И потом, в учебном отряде мы жили «по уставу», а тут такой неуставной «пердиманокль» сразу. Странно, но в здешнем отряде тоже была учебка сержантского состава. И как их там учили? Тоже сразу «фанеру» пробивали, при этом зачитывая Устав?
