Веда. Путь к роду - страница 17

Он будто считывал её всецело, знал куда надавить. Знал все незажившие болячки. Ждана была на грани, но он не смотрел на неё. Закинув голову на спинку трона, тот будто беседовал сам с собою, говоря вверх:

– Справедливость… а сколько море синее, да капище ваше крови видело, не задумывалась?! Сколько матери своих свежероженых положили к ликам моих сестёр да братьев в угоду?! – он брезгливо поджал губы, а затем с силой вытер их, словно вся речь о гнили что вырвалась из его рта осела на устах вонючим раздражающим того смрадом, посмотрел на неё холодно. – За тобою не видно Рода! Будто его у тебя и вовсе нет! Изжил будто себя, или отрекли тебя! И судьбы у тебя единой, ладной, как у всех – я тоже не разглядел. Единственный исток твой – что наречена ты не Жданой, а Витой, а до пяти лет совсем без имени жила.

Серебряные струйки потекли бурной реченькой по щекам. Стояла она в его глазах: маленькая, одинокая и колыхающаяся, как берёзовый листочек на ветру, который вот-вот и оторвётся от ветви. Он не сразу осознал, что правда для той, что на первый взгляд кажется крепче самой закалённой стали, выйдет тошной. Впервые он пожалел о том, что истину молвит неуместную, и почуял в ней, как и в себе, сколь больно знать правдивость всю. Сердце бога чёрного сжалось мучительно, видя чью-то горечь.

Ждана упала на колени, не скрывала ладонями лицо, а лишь сжимала и теребила красную вышивку на подоле холщовой рубахи опустив головушку в ниц и так и сидела посреди вечных льдов чёрного зала мучаясь.

– Господин, я тут отыскал наконец что просил, диву даваться будешь!.. От неё осталося!.. – громко и бесцеремонно вломился, раздвигая огромные двери Велес, поглядывая лишь на то, что нёс в руках и не обращая внимания на обстановку.

Провожатый что-то без конца бубнил бойко, но нечётко, и остановился лишь тогда, когда увидел, как владыка Нави восседает на одном колене пред девицей кою он не так давно видел, а в руках у бога Чёрного протянутый ей белый платок с зелёными узорами на кайме. Интимность момента была очевидно нарушена.

– Велес, выйди, будь добр. Я сам тебя найду, – сохраняя невозмутимое спокойствие мерным тоном обозначил черноокий.

Тот, растерявшись, попятился и с удивлённым видом скрылся с обратной стороны по-прежнему сжимая что-то наподобие ветхой книжки.

Девица приняла платок с малахитовой оборкой. Всхлипы потихоньку стали уменьшатся, а Жданка подняла ещё более ясные зелёные глазки и встретилась близким взглядом с мужчиной, которого страшились во всех трёх мирах. Она вновь подумала о его белоснежной коже, тонких чертах лица, мужественных плечах, крепкой, но жилистой фигуре что скрывали шелковые одеянья. Чуть прочистив горло, заплаканная сумбурно выдала:

– Почему ворон?

Чернобог вновь изумился её неординарным вопросам, словно в её голове ветер бушевал и врассыпную выкидывал мысли. «Непоследовательная, не гибкая, с горяча рубит… тяжело с ней будет сладить. Но кто, если не она?» – подумал он.

– Раз тебе ворон не люб, то… может, хочешь видеть меня иным?

Горло пересохло совсем, и она, шёпотом, всё также нагло глядя на него, с вызовом промолвила:

– А умеешь?

В томных янтарно-обсидиановых очах заплясали искорки озорства.

– Как-нибудь в другой раз… – поправив выбившуюся прядку девичьих волос за ухо едва касаясь, он улыбнулся и ошарашил:

– Спрашивала почему Вита – не знаю. Я любого касанием считать могу, а о тебе – родовой памяти никакой не найти, имя помню – Вита, что в значенье – витающая, обитающая, живущая.