Веди меня - страница 22

Что?

– Ты не дышишь. Со мной все хорошо. Поэтому просто дыши.

Несмотря на все возмущение, Флинн подчинился, набрал в легкие побольше воздуха и вытащил из шкафчика ее одежду. Через два часа он привез Габби домой, усадил в кресло, укутал одеялом и оставил на столике рядом с ней горячее какао и тарелку супа, а в руку вложил пульт от телевизора.

Он проигнорировал предложение Габби остаться и, стараясь не смотреть на ее очаровательное и растерянное лицо, вышел за дверь. Необходимо сохранять дистанцию между ними.

С сегодняшнего дня.

После двух дней на работе, проведенных без Габби, Флинн пересмотрел свою точку зрения по поводу соблюдения дистанции. Ему стало окончательно ясно, что все это время он воспринимал работу с Габби как данность.

Брент, конечно, не идиот и с работой справлялся отлично. Но он уже несколько лет работал фельдшером Кейда и намного лучше знал его пациентов. Они с Габби также при необходимости ассистировали Дрейку во время операций. Но работать с Флинном было намного сложнее, чем с его братьями.

Флинн старался не заниматься самокопанием и надеяться на несбыточное. Например, что он сможет слышать. Однако после этих двух суток его нервы были на пределе, и он сильно сожалел, что не может быть таким же, как все нормальные люди.

Потому что, черт побери! Брент не Габби, и вся эта ситуация заставила его еще острее ощутить, что он должен положить конец своему безумному к ней влечению. Еще два таких дня – и он кого-нибудь прибьет. А если же поддаться своим желаниям и переступить через их дружеские отношения… он прекрасно знал, что тогда все точно полетит ко всем чертям.

Вчера они были в разъездах, и по плану им предстояло посетить дом престарелых. Флинну пришлось напоминать Бренту, чтобы тот переводил клиентам с языка жестов, когда Флинну приходилось задавать им вопросы. Брент также не привык прослушивать кишечник, легкие и сердце животных, поскольку Кейд сам занимался этим во время осмотра. Даже такие заурядные процедуры, как вакцинация и стрижка когтей, вызывали кучу сложностей. Брент не знал, где у Габби в сумке находятся вакцины и долго разыскивал все необходимое. В итоге вместо шести часов на работу ушло все девять.

И если бы Флинн сам не видел, как непросто Бренту, он подумал бы, что фельдшер нарочно все путает, чтобы его позлить.

Этим утром им было уже намного проще работать вместе, но все равно не настолько легко, как с Габби. Флинн догадывался, что прежде на многие мелочи просто не обращал внимания. Как она на автомате отвечала ему на языке жестов, как знала, когда нужно воспользоваться стетоскопом, чтобы прослушать животное, пока Флинн его прощупывал или отвлекал, – хорошо изучила всех клиентов и какие им стоит задавать вопросы.

Но прежде всего она отлично знала его. Могла легко интерпретировать все жесты, понимала, что ему нужно, и действовала без промедления. Она была незаменима. А ведь пока речь шла только об одной из сторон его жизни – работе.

Что же касалось личных переживаний, то эти сорок восемь часов без Габби стали для Флинна настоящим мучением. Он не позволил себе проведать ее после работы. Вместо этого весь вечер слонялся по дому, смотрел дурацкие телепередачи, сидел в Интернете и надеялся, что, если Габби понадобится помощь, она не постесняется и позвонит ему сама. Поэтому он к ней не поехал. Если он будет твердо следовать своему решению, то сможет держаться столь необходимых им обоим границ.