Она презрительно поморщилась. Рамилия подошла и подняла кувшин над тазом, чтобы помочь ей смыть пену с рук.
– Жаль только, дочь родить не успела, – после молчания, уже вытирая полотенцем ладони, печально вздохнула королева и снова направилась к своей тарелке.
– Не ешь здесь. Для этого столовая есть, – проворчала Рамилия неодобрительно, глядя на то, как Ламия присаживается с тарелкой в руках рядом с трупом.
– Угу, – ответила ей королева.
Управляющая вновь покачала головой и оставила свою госпожу в одиночестве наслаждаться десертом.
А вечером, когда Ламия проснулась после дневного сна, Рамилия уже поджидала ее около кровати, радостно улыбаясь и разве что не подпрыгивая на месте от нетерпения сообщить новость.
– Что? – сонно и лениво поинтересовалась королева, садясь на край постели и поднимая руки над тазом, который придерживала одна из служанок, чтобы вторая могла полить на ее ладони воду.
– Советнику Риту стало лучше, – объявила Рамилия. Ламия удовлетворенно хмыкнула, не ожидая другого ответа. – А король никуда не уехал и не собирается. Сегодня выходил осматривать территорию замка и уже интересовался тобой.
Ламия широко и недоверчиво раскрыла глаза.
– Остался? Он… нормальный?
– Не уверена. Но, может, тебе такой и нужен?
14. 13. Противоречивые слухи
Никандр пожалел о том, что сбежал из подземелья королевы практически сразу, как только поднялся в замок. Собственный поступок показался ему трусливым, нелепым и глупым. Он столько времени отрицал, что слухи о Ламии могут быть правдивыми, а увидев ее в, бесспорно, странном антураже, самостоятельно додумал то, чем она там занималась. И даже не попробовал уточнить, действительно ли она поедает человеческие органы. Развернулся и трусливо сбежал. А ведь если вспомнить выражение лица, она не выглядела испуганной из-за того, что он застал ее на месте преступления, как и не выглядела виноватой. Она удивилась и его неожиданному визиту, и тому, как быстро он сбежал.
Никандр вновь поморщился от воспоминания о том, как решительно он шел к ней и как затем позорно сбежал. Какая-то нелепая ночь получалась, как и все его пребывание в замке.
– Ну что? Что сказала королева? – встретил его Фавий, когда король вошел в гостиную.
– Неважно, – качнул головой Никандр. – Как Рит?
– Вроде лучше. Жар спал, спит крепко, даже не кашляет. Олин не решилась его будить ради супа. – Воин кивнул на светловолосую лекаршу, которая уснула в кресле около камина, укрывшись собственной курткой.
– Насчет бульона… не давайте его Риту, даже когда проснется, – дал распоряжение Никандр, заглядывая в комнату советника. Тот действительно крепко спал и уже не был таким бледным, как час назад.
– Почему? Королева ведь специально для него варила.
– На всякий случай. Неизвестно, что она туда положила… – прошептал Никандр, снова воскрешая в памяти образ трупа и Ламии над ним.
– Как это что? – удивился Фавий. – Курицу. Что еще?
У Никандра было предположение, что основой для бульона послужил бедняга со стола королевы, но он старательно отгонял эти мысли, что было очень непросто. Намного легче было довериться слухам, увиденному мельком собственными глазами и трусливо сбежать. А вот остаться – труднее. Он надеялся, что поступает правильно, а не глупо. И не подвергает свою жизнь и жизни друзей опасности даже не быть убитыми, а быть съеденными.
– Не знаем мы, из чего это сварено.
