— Мой лэрд! Мой лэрд…
Все — я, Дамиан, его дядя, трое его дочерей, их мужья и пятеро разновозрастных детей — замерли. Предчувствие беды накатило, как прибрежная волна.
— Мой лэрд, ваша дочь…
— Что с Маритой? — дядя Дамиана спросил спокойно, но его рука, державшая нож, дрогнула. Лезвие с неприятным звуком царапнуло по фарфоровой тарелке.
Рядом вскочил мужчина, имени которого я не вспомнила.
— Что с моей женой? А с ребенком?
Теперь на женщину, не мигая, смотрели все члены семьи. Стук столовых приборов стих, повисло зловещее молчание.
— Мой лэрд… Ребенок отказывается появляться на свет. Ваша дочь… Боюсь, она не сможет… Не выживет…
Последнее слово женщина прошептала, не поднимая глаз от пола. Оно упало, как тяжелый камень в спокойную воду — громко и резко, хоть и было сказано едва слышно.
Сестры одна за другой бросились к выходу из столовой. Старшая, Нора, коротко извинилась за всех и попросила мужчин остаться на месте и присмотреть за детьми.
— Если понадобится помощь, я дам вам знать, — торопливо сказала она и исчезла за порогом.
Притихших детей вскоре увели. Дверь осталась широко распахнутой, и до меня отчетливо долетели крики, полные боли и страдания. Я сглотнула. Чутье подсказывало, что повитуха (или кем была эта женщина?) не ошиблась: роженица действительно умирала в страшных муках и уносила с собой ребенка.
Я медленно встала из-за стола. Разум настойчиво уверял одуматься, но ведьмины инстинкты уже взяли верх. Сославшись на усталость, я покинула мужчин и уверенно двинулась по коридору, ориентируясь на тот особый алый след боли, что разливается по воздуху в моменты появления на свет нового человека. Времени оставалось мало.
***
Я легко нашла нужную спальню. Возле ее двери тяжелой мрачной статуей замер отец ребенка. Он прижался лбом к стене, его глаза были прикрыты. Но когда я шагнула к порогу, он очнулся.
— Кьерра, туда нельзя!
Я упрямо прошла мимо него и толкнула дверь. Комната оказалась похожа на ту, где разместили меня, разве что немного побольше. На кровати с балдахином корчилась в агонии женщина в белой ночной сорочке, которая натянулась на ее огромном животе.
Лишь бы не двойня, мельком подумала я. С ней всегда сложнее.
— Кьерра Касси? — Нора смотрела на меня с удивлением и плохо скрываемым раздражением. — Простите, но вам лучше выйти. Это семейное дело.
— Я могу помочь.
Новый женский крик разнесся по комнате и заставил всех вздрогнуть. Я быстро взглянула на Мариту. На покрытом потом бледном лице были отчетливо видны огромные глаза — светлые, затуманенные болью и отчаянием. По спине пронеслись мурашки. С чего я взяла, что смогу? Я никогда прежде не принимала роды. Только смотрела, как это делает мама.
— Кьерра, не думаю, что…
Уже не крик, а протяжный стон оборвал все мои колебания. Если нет сил кричать — это плохо. Нужно поторопиться.
Я молча нашла взглядом кувшин с водой и тазик, быстро вымыла руки с мылом. Рядом лежали полотенца, какие-то тряпки и флакончик из темного стекла. Я поднесла его к носу. Так и есть, дезинфицирующий раствор, смешанный с какими-то травами. Отлично! Подойдет.
Я щедро протерла им руки и подошла к кровати.
Повитуха (та самая женщина, принесшая дурную весть) и не подумала отодвинуться, лишь мрачно зыркнула в мою сторону. Наверное, в ее глазах я выглядела наглой самонадеянной девчонкой, решившей, что лучше разбирается в том, в чем другие потерпели неудачу. Но, признаться, мне было не до чьего-то уязвленного чувства гордости.
