– Ой, ой… – Виктория испытывала ужас, знакомый любому человеку, внезапно потерявшему ориентацию в пространстве. Хозяйка ждёт, а она тут мечется среди дверей и огней, заблудилась, как ребёнок…
Виктория бросилась назад и, миновав холл, попала наконец в спальню. Хозяйка лежала одетая на большой кровати с балдахином. Под боком у неё спала Сантэ.
– Я не вовремя? Простите, госпожа Айлин… – Виктория задыхалась.
– Хватит извиняться, Виктория. Просто сядь и рассказывай. Ничего, если я полежу во время нашего разговора?
– Конечно, лежите… – Виктория села в кресло у окна. Айлин вытянулась на спине, и от её ободряющей улыбки Виктории стало легче. – Ну, вот, значит, – отдышавшись, сказала она смущённо. – Хочу поблагодарить, госпожа Айлин, за то, что вы приняли меня на работу. Я нашла здесь свой дом, занимаюсь любимым делом. Конечно, у меня не всё получается, я недосаливаю, это серьёзный недостаток… Барри прав, когда меня костерит. И некоторые блюда не становятся лучше, хотя я стараюсь изо всех сил…
– Ну, что ты. Фаршированные грибы были сегодня превосходны.
Виктория покраснела.
– Это Барри приготовил. Он любит иногда постоять у плиты. Давайте, госпожа Айлин, я начну с самого начала, не о кулинарии по второму кругу, а о своей жизни, о братишке? А если моя история покажется вам утомительной, отправьте меня обратно на кухню.
– Договорились.
– Брат мой родился зимой, когда морозы стояли лютые, – начала Виктория своим красивым грудным голосом. – Повитуха сказала, что в такую погоду рождаются герои и он станет героем. Я была единственным ребёнком, мне исполнилось двенадцать, и вдруг такая радость… братик! Не было на свете никого счастливее меня. И до сих пор, когда мне тяжело, я вспоминаю тот день и крошечного мальчика, родившегося в самом сердце зимы, чтобы нас прославить. Отец хотел назвать его Орликом, а мать не соглашалась, боялась, что задразнят ребёнка из-за лошадиной клички. Я не спорила, а просто дала ему имя получше – Брав, и все смирились, потому что я его нянчила. Жили мы на севере, в деревеньке лесорубов, что валили железные деревья в урочище Ваам. Родители месяцами не бывали дома: отец рубил, а мать работала поварихой в его артели.
Ваам, подумала Айлин, владения Югаев… Второе семейство разбогатело на железных деревьях, сотрудничая с корпорациями, строившими космические корабли.
– Отец мечтал стать учителем, но жизнь диктует своё, и мечты часто остаются мечтами. Он любил читать, у нас от него остался целый шкаф книг, которые я тоже прочла. Потом пошла работа, и читать я стала меньше, зато помню все прочитанные книги – сюжеты, и авторов, и героев. И казалось мне, что вся наша жизнь человеческая умещается в отцовский книжный шкаф – что ни услышу, о чём бы мне ни рассказали – я уже читала о таком и наперёд знаю, как всё будет складываться и чем закончится. А уж сюжеты о героях я знала наизусть – о битвах с врагами всех мастей: драконами, захватчиками, демонами… о странствиях героев, об их возвращении в родной дом через много-много лет. Только не случилось в жизни возвращения моего любимого героя. Пропал – как в воду канул. Это плохой сюжет, нечестный, его и быть не должно, по всем законам…
Во время своего рассказа Виктория часто останавливалась, чтобы справиться с волнением, и всё же, больше не в силах сдерживаться, залилась слезами. Айлин хотела встать, чтобы её утешить, но Виктория замахала на неё платочком, которым утирала слёзы.
