– Ох, господин Даймон… Как я здесь оказалась?
– Неужели не помните? Я вас похитил и заточил в своём подвале. Теперь у меня всегда будет свежая выпечка.
Повариха хихикнула.
– Я так хорошо выспалась… А вы? Мне неловко…
– Ничего, я привык к походным условиям, спал на матах. Кофе будете?
– Спасибо, запах отличный.
– Сахар?
– Да.
– Держите. – Даймон подал ей одноразовый стаканчик с кофе, который он варил на
маленькой плитке в углу, налил себе и уселся на скамью. – Вечером вам прислали бутерброды с кухни, я их съел.
– На здоровье! Спасибо, господин Даймон, вкус у кофе изумительный.
– А у вас опять руки трясутся.
– Колотит, – призналась Виктория смущённо. – Надо бежать.
– Расскажете, что происходит?
– Конечно, – с тяжёлым вздохом ответила Виктория, и через пять минут Даймон знал всё.
– И вы уверены, что ваш брат не имеет отношения к пропавшим детям, – сказал он, подумав.
– Уверена! Почему вы спрашиваете?
– Часто любовь затмевает разум. Справитесь с неприятным сюрпризом, если таковой случится?
– Не случится.
– Подождите. Вашего брата я не знал, и вас не хочу обидеть, но не вспоминается ли вам какая-нибудь странность, которую мысленно вы гнали от себя?
– Я понимаю, о чём вы, за двадцать лет страданий я узнала по этой теме всё. Говорят, люди из окружения психопата или насильника обычно ничего не подозревают, а бывает и по-другому. Женщина замечает, что муж слишком пристально смотрит на короткое платье дочери, или обнаруживает в его портфеле что-то странное вроде верёвки, но преступно ищет удобное оправдание, чтобы не создавать проблем себе, ему, всем, а потом… потом становится слишком поздно. Нет, я первая не пощадила бы его. Мой братишка был светлым человеком. Если и была одна заноза, которая до сих пор меня терзает, то не такого рода… Когда Брав пропал, его невеста ни разу не пришла к нам домой. Иногда я встречала её на улице, но она всегда проходила мимо, опустив глаза. Теперь я понимаю, что нужно было поговорить с ней откровенно, умолять рассказать всё, что знает, а я решила: она сомневается в Браве, и это меня задело. Глупая, ненужная гордость… И обида. Но… сожалеть поздно. Сегодня, надеюсь, всё станет ясно.
– Будьте мужественны.
– Вы знаете, что вы прекрасны?
– Ха-ха, – сказал Даймон, усмехнувшись.
2
День выдался солнечный. Они шли третий час и миновали первый холм. Едва ступая на распухшие ноги, Виктория тащила за собой плетёный короб на колёсиках, под крышку заполненный подарками для Додоны. Чтобы срезать путь, дорогу выбрали вдоль шоссе, но сейчас предстоял подъём на второй холм, и Летка волновалась.
– Давайте, я довезу вашу тяжесть хотя бы вон до того столба, мада?
– Опять! Хочешь мне всё испортить? Ты же знаешь, я всё должна сделать сама… как велела Додона… – Виктория остановилась и глотнула воды из пластиковой бутылки. – Во рту сохнет, и спина болит, а так ничего. Тяжельче было двадцать лет мучиться от неизвестности, так что сегодня, можно сказать, легко. Сегодня я эту ношу скину.
– Но на стуле-то посидеть можно?! – Летка махнула рукой, и медленно двигающийся вместе с ними чёрный автомобиль остановился. – Стул давай! – приняв промедление Виктории за согласие, крикнула Летка сидевшему за рулём Кристоферу.
– Ещё чего! – крикнула Виктория, задыхаясь. – Я что, умираю, чтоб мне стул подставлять? Кыш! Оба!
Кристофер пожал плечами, и автомобиль медленно тронулся с места.
– Имя-то братишке придумали? – через сотню шагов спросила Виктория.
