В кабинете на первом
этаже было пусто, и я обнаружил бумаги быстрее, чем планировал. Ничего не
предвещало беды. Но успех опьянял, и это меня сгубило.
Едва я покинул
кабинет с крадеными бумагами, как мне преградили путь стражники во главе с
самим генералом.
- Стоять, не
двигаться!
От одного ледяного
взгляда Вайтона я понял, что мне несдобровать.
Мое сердце
заколотилось сильно, как никогда, я стал жертвой собственной самонадеянности.
Время замедлилось, каждое мгновение тянулось мучительно долго. Попытавшись
сохранить невозмутимость, скрывая страх, я медленно поднял руки, готовясь дать
отпор водной магией. Но от этого могли пострадать сами документы.
Генерал шагнул ко мне
ближе, его глаза блестели холодной яростью. Он бросил быстрый взгляд на свитки
у меня в руках и произнес глухим, но угрожающим голосом:
- Ты посмел
пробраться в мои владения и украсть важные бумаги? – генерал взглянул на мой
капюшон, очевидно поняв, как именно я это сделал, и по моей спине пробежал
холод. – Глупость и смелость аранийских шпионов заслуживает… восхищения. Взять
его!
В моей мятежной душе
вскипела серьезная решимость бороться до конца. Сделав вид, что бросаю свитки
на пол, воспользовавшись моментом, рывком метнулся в сторону, стремясь уйти из
ловушки. Стражники оказались быстрее, чем я ожидал, и в следующую секунду
схватили меня железной хваткой.
Дернули меня назад, и
свитки вылетели из рук, рассыпались по полу.
Борьба была короткой
и совершенно безнадежной: несмотря на все усилия, я оказался прижат к стене. В
ушах звенело, а в голове стремительно мелькали мысли, ни одна из которых не
давала выхода из безысходной ситуации.
Четыре стражника
держали меня настолько крепко, что даже легкое движение стало невозможным. Генерал
Вайтон, сохраняя невозмутимое выражение лица, приказал одному из своих людей
подобрать свитки. Сам он не сводил с меня ледяного взгляда, словно пытался заглянуть
в глубину моей души.
- Кто тебя послал? –
голос генерала звучал спокойно, но в каждой его ноте слышалась угроза.
Я ничего не сказал в
ответ, обдумывая наиболее подходящую дерзость.
- Ну что же, у нас
есть время на разговоры.
Конечно, молчание
могло только усугубить мое положение, но я надеялся на то, что время,
выигранное таким образом, подарит мне хоть малейшую возможность вырваться.
Однако генерал не собирался давать мне такой шанс. Он жестом велел стражникам вести
меня в темницу до распоряжений герцога Дальгора.
Когда меня повели
дальше, я почувствовал, как сквозь панцирь отчаяния пробивается тонкий луч отваги.
Нет, я не мог позволить страху овладеть мной полностью, пусть это поместье и
стало теперь моим заточением.
Массивная дверь,
освещаемая тусклым факелом, оказалась входом в камеру, куда меня грубо
втолкнули. Лязг металла возвестил о том, что замок захлопнулся снаружи, запирая
меня в этом холодном и мрачном месте. Остался только мягкий свет, струящийся
сквозь решетку в двери, едва освещая каменные стены. Пока мои глаза привыкали к
полумраку, я понемногу ощущал всю тяжесть моего положения.
Но в уме теплилась
лишь одна мысль – искать и найти выход.
Потом,
после долгих допросов, притащили к герцогу северных земель, Дальгору, и тот
поставил перед выбором: либо показательная казнь, либо служба Фиаламу. К
счастью я имел и фиаламские корни. Но плата за жизнь не самая приятная, пусть я
и дослужился до проверяющего. Порой приходится срываться с места и ехать
исполнять задания. Тайные или не очень.
