Энджи подозрительно на него посмотрела:
– Нет уж, дорогой, сначала дело, а потом выпивка.
– Но я правда пить хочу, у тебя хотя бы вода есть?
– Ладно, поехали до дома, там я тебя чаем напою, надо же успеть еще и Прасковью похоронить, пока не стемнело.
– Брр-р, – поежился он, – что-то мне страшновато в логово ведьмы лезть.
– Ты хочешь меня разозлить? – решилась она на шантаж.
– Нет-нет, что ты, поехали, буду рад помочь.
– Ну то-то, – удовлетворенно хмыкнула она и завела машину.
Остановившись возле дома Прасковьи, Энджи заглушила мотор. Егорша с любопытством оглядывался вокруг, но из машины выходить не спешил.
– Давай, не дрейфь, – с усмешкой сказала она и распахнула дверцу с его стороны, – вылазь.
Из дома слышалось радостное тявканье Жужу, почуявшей приезд хозяйки. Открыв дверь, девушка выпустила собачку на улицу.
– Девочка моя, – подхватила она ее на руки и прижала к груди.
Жужу вдруг затихла и задрожала. Девушка удивленно на нее посмотрела:
– Что с тобой? Ты меня боишься?
Жужу явно нервничала. Истошно заверещав, она начала вырываться из хозяйских рук. Спустив собачку на землю, Энджи с удивлением наблюдала, как та, не переставая голосить, поспешно от нее улепетывала. Спрятавшись за поленницу дров и почувствовав себя там более или менее в безопасности, Жужу осторожно выглянула из своего укрытия, но выходить, по-видимому, не собиралась.
– Что за черт! – расстроилась Энджи. – Жужу, это же я, иди ко мне.
Та, дрожа и жалобно поскуливая, забилась за поленницу еще глубже.
– Жужу, иди ко мне, я сказала! – начала сердиться Энджи, расстроившись, что ее милая собачуля, которую она вырастила с месячного возраста, вдруг так ее испугалась. – Жужу, иди ко мне!
Не смея ослушаться, собачка припала на живот и с явной неохотой, точно так же по-пластунски, как утром черный пес, поползла к ней.
– Нет, ну это невыносимо, – совсем расстроилась девушка. – Милая, не бойся меня, – поглаживала она Жужу по покорно склоненной голове, – я же люблю тебя и никогда не обижу.
Та решилась, наконец, посмотреть на хозяйку.
– Ну, иди ко мне, – протянула ей руки Энджи так, как это делала всегда, приглашая любимицу запрыгнуть к ней на грудь.
Та, видимо, теперь не могла позволить себе подобной фамильярности, но, увидев в глазах хозяйки искренние слезы, все же поднялась на лапы и, быстро-быстро помахивая хвостиком, осторожно подошла и прижалась боком к ее ногам.
– Вот и умничка, – чуть не плакала Энджи, – никогда меня не бойся, поняла?
Собачий хвостик закрутился еще быстрее. Девушка подхватила собачку на руки. Немного отстранив от себя, она заглянула той в мордочку:
– Боже, да ты поседела! – Прижав Жужу к себе, она залилась слезами: – Бедная ты моя.
У Егорши, наблюдавшего за ними из машины, сердце сжалось от сочувствия к обеим, и он решился, наконец, ступить на «про́клятую» землю. Подойдя к Энджи и не решаясь до нее дотронуться, он лишь глухо сказал:
– Она со временем привыкнет, не убивайся ты так.
Энджи обернулась и, увидев его полный сочувствия одинокий глаз, сделала шаг и уткнулась заплаканным лицом в плечо. Видимо, девушка сильно нуждалась в утешении. Не ожидавший этого Егорша, растерянно застыл, но потом решился и несмело погладил по спине:
– Все наладится, – осипшим голосом пробормотал он.
– Ну ты и воняешь, – отодвинулась от него Энджи через пару минут.
Демонстративно сморщив носик, она с насмешкой смотрела на Егоршу, но в ее интонациях не было злобы или отвращения, скорее смущение и дружеское подтрунивание.
