Вехи прожитой жизни - страница 7

Иногда вечером родители сами ставили пластинки в патефон с осетинскими песнями и танцами, и мы все начинали танцевать. Я смотрел как танцует папа с мамой и старался повторять их движения. Дома мы разговаривали на осетинском языке, но мама обратила внимание на то, что некоторые слова я и брат стали менять на русские – нам было так удобнее, ведь разговорной практики с одногодками практически не было. Родителей это обеспокоило, и ими было принято решение отправлять нас на лето на два- три месяца в Суадаг к бабушке, где все, от мала до велика, разговаривали на родном языке. В селе без мамы и папы вначале было плохо, мы с Тамуриком по ним очень скучали, но затем познакомились с другими детьми, нашими одногодками, стали вместе играть, и как- то свыклись с тем, что родителей нет рядом. У маминого брата Жоры был сын Олег, младше меня на два года, с ним мы сблизились более всего и каждый день проводили вместе. Бабушку мы звали «Нана», а она нас называла Тамурик и Русик, но, когда мы ее не слушались, обращалась к нам официально, как к чужому «дæлæ лæппу» – «этот мальчик». Реже нас направляли в Ардон к Адто – сестре моего дедушки по отцу, которая жила одна в большом доме. Разговаривала она с нами как со взрослыми, проклиная представителей фамилии, убивших ее старшего брата и нашего дедушку. С шести лет я помню ее наказы – никогда не садиться с представителями этой фамилии за один стол, не присутствовать на их свадьбах и похоронах, не жениться на их девушках и не выдавать за них наших девушек. Представьте, когда шестилетнему ребенку ежедневно в течение трех месяцев вбивают в голову, что определенная фамилия является самой отвратительной и опасной на земле и ее следует остерегаться и держаться от их коварных представителей подальше. Агитационно- пропагандистская работа бабушки Адто, несомненно, повлияла на мое сознание, и жениться на девушке из этой хитрой и подлой фамилии в возрасте своих шести лет явно не имел никакого желания. Эти поездки «на село» продолжались до нашего возвращения в Северную Осетию в 1968 году, когда мне исполнилось четырнадцать лет.

Отец был все же неплохим прокурором, если раскрываемость преступлений у него в районе была признана одной из лучших в республике. Хорошо была налажена оперативно- агентурная сеть, и через нее он получал необходимую информацию, что говорило о высоком доверии населения своему прокурору. В Грозном обратили внимание на рост показателей в раскрываемости преступлений в Веденском районе. Однако честность и порядочность сыграли с ним злую шутку- был ограблен товарный поезд, перевозивший большое количество мануфактуры (рулоны дорогостоящей ткани) в столицу Азербайджана Баку. Но как это всегда бывает, один из подельников оказался недоволен распределением нетрудовых доходов и затаил обиду на главаря преступной группировки- своего близкого родственника. Желая ему отомстить, позвонил отцу по телефону и договорился с ним о тайной встрече на стороне. На этой встрече он передал фамилии и адреса всех участников ограбления товарного поезда и указал место хранения похищенной мануфактуры, но хуже всего было то, что родной брат главаря организованной преступной группировки был хорошим знакомым моего папы и занимал высокую должность в одной из силовых структур в столице Чечено- Ингушетии. Этим же вечером он выехал в Грозный, где на встрече с этим знакомым изложил ему сложившуюся ситуацию и указал роль его родного брата в этом деле. Доложил, что обыск и изъятие спрятанной мануфактуры прокуратура и милиция будет проводить завтра утром по указанному адресу. Однако вместо благодарности «возмущенный» заместитель министра этой силовой структуры в категорической форме потребовал назвать фамилию информатора. Не ожидавший такого поворота событий, отец, тем не менее, отказался сообщить имя своего агента, ибо отлично знал, чем для того закончится эта история.