Век серебра и стали - страница 15

Зато он знал, какую роль может сыграть серебро. Слишком хорошо знал.

«Кости его – серебро». Велимир подумал об этом и нервно дернулся. Во рту почудился вкус отвратительного лекарства. Всё больше хотелось прекратить принимать эту гадость, но поделать Велимир ничего не мог: сам решил – теперь терпи.

– Сэр? – Врач в темно-зеленом фраке словно по волшебству возник за спиной. – Не отвлекаю, сэр?

– Ну как тебе сказать…

– Время принимать лекарство, сэр.

– О боги, – взмолился Велимир, снимая темные очки и пряча в карман пиджака. – И почему оно не может быть вкуснее…

Он шагнул от края крыши. Точнее, сначала шаг сделал запах – приторный, пенящий сознание аромат кокосовых духов. Ими Велимир душился так обильно, что сам будто становился сгустком этого парфюма, тенью, сотканной из кокосового флера. Аромат выдавал гранд-губернатора за версту, так что чиновники всегда успевали подготовиться к его появлению, обычно – за последнюю минуту. Это не была просто причуда. Броский парфюм тоже нес скрытый смысл, жизненно важный.

Как и омерзительная настойка.

Схватив с подноса – тот, как всегда, покоился на правой руке Парсонса – граненый стакан, Велимир залпом выпил лекарство, поморщился и, как следует проморгавшись, оглядел крышу Зимнего дворца. Ладно… Хоть тут почти закончили. Практически все вокруг: видные горожане, купцы, кучеры, священники, мальчишки-газетчики и даже Его Императорское Величество (да будет он жив, здоров и могуч!) – сошлись на том, что пребывание сердца Анубиса стоит обставить с иголочки: помпезно, необычно.

Роскошному экспонату – роскошные условия.

Велимир, даже если бы захотел спорить, не стал бы. Куда уж там! Но он и сам считал, что место идеально. Тем более одно дело, если бы идея использовать крышу для такого рода мероприятий пришла ему в голову впервые, – возни было бы невпроворот, сущий ужас. Но об этом позаботились еще двадцать лет назад – все-таки хорошо, когда предшественники думают о потомках. Ради того, чтобы хоть номинально стать ближе к явившимся богам, тут провели торжество по случаю коронации нового императора. И тут же планировали отметить тридцатилетие его правления, когда Александр II (да будет он жив, здоров и могуч!) установит обелиск на Дворцовой площади. Дань уважения древней традиции фараонов, празднику Хеб-сед.

В подготовке к грядущему мероприятию оставалось лишь достичь идеала. И пока, удивительно, все шло как по маслу. Так что Велимир, отправив Парсонса принести выпить – на этот раз не микстуры, – с легкой душой вновь надел очки с темными стеклами и устремил взгляд на Санкт-Петербург, раскинувшийся со всех сторон. Усмехнулся: а ведь всего этого могло бы и не произойти. И чем бы тогда кормились газетчики? Сердце Анубиса спокойно бы хранилось в Париже…

Велимир гордился собой: это ведь он потребовал аудиенции у Его Императорского Величества, когда все впервые пошло наперекосяк. Какие-то проблемы, дипломатические склоки – все как обычно, не вовремя и из-за дурацкой ругани. Из-за чересчур обжигающих слов, сказанных не в том месте и не в то время: нахамили послу, а получили международный скандал. Велимир помнил, как запереживал Саргон, когда поползли слухи: парижская делегация не прибудет в среброглавый Санкт-Петербург. Впервые за всё время в малахитовых глазах Саргона промелькнули сомнение и растерянность – тот понимал, что не в его власти надавить на Его Императорское Величество что в маске, что без. И тут свою роль сыграл Велимир: поговорил с Александром, привел весьма убедительные доводы об укреплении веры народа, об уменьшении количества самоубийств; последнее пришлось сильно приукрасить, Велимир не особо старался. Воспоминания Его Императорского Величества – да будет он жив, здоров и могуч! – в этом вопросе были еще слишком свежи. В минуты, проведенные с государем, Велимир ощущал себя античным оратором, с жаром доказывающим свою правоту при помощи всевозможных уловок и софистических аргументов. Он видел, как меняется лицо Александра II – от холодного и безучастного, словно мраморного, до понимающего. Ответом в тот день сперва стал кивок, потом – уверенно сказанные слова, а дальше – подписанные бумаги и реальные действия. Да, Велимир был доволен собой. Особенно когда получил подтверждение, что сердце Анубиса всё же доставят в город, что Его Императорское Величество (да будет он жив, здоров и могуч!) послал оскорбленному послу личное письмо с извинениями, а в довесок – чудесную табакерку из лучших ювелирных мастерских Тулы.