Вы считаете себя румынами, пусть мол, Румыния вас и кормит. Цыганьё проклятое. Моя забота русские. И он вызвал полицию, а те, разогнали крестьян. Били нас сильно. Куда попало. Досталось и мне, так как я был среди зачинщиков. Толпа разбежалась кто куда, и помещик поставил богатый стол начальнику полиции и его подчинённым. Праздник устроили, в честь победы над румынскими крестьянами. Всё село можно было-бы накормить с того, что они съели за один присест. Только я, с дружками далеко не убёг, и следил за усадьбой. После полуночи, когда полицейские в стельку пьяные, вышли из имения, мы подкараулили их, и налетели на них в тёмном месте. Мы голодные и трезвые, быстро справились с ними. Оказалось, что они трусливее чем мы думали. Убегали с поросячьим визгом, забыв и про своё вооружение. Один из них хотел выстрелить, вытащил револьвер, но то ли по пьяни, то ли со страху, но у него это не получалось, тогда он выбросил пистолет и стал кричать, караул, убивают, спасите. Это ведь было в конце зимы. Бежать трудно. Я поднял револьвер, и решил оставить его себе. Пригодится в хозяйстве. Не знал я тогда, что наше мирное возмущение, превратится в восстание. Ты слышал про восстание 1906 года? То я был зачинщиком. На второй день, всё село собралось у усадьбы помещика, грозились сжечь. Полиции не было. Вышел трясущийся помещик, и обещал помочь голодающим, но только при условии, что все немедленно разойдёмся. Но тут меня и дёрнуло. Вышел вперёд и говорю.
Ты барин, на нас голос не повышай, а то получишь и ты, как вчера твои пьяные полицейские. Все замерли. Только теперь я понял, какую чушь сморозил. Надо было выходить из ситуации, и я добавил. Вчера ночью, какие-то типы кричали, караул, убивают, спасите. Смотрю я в окно, а там полицейский бежит со всех ног. Караул спасите. Где они сегодня? Но слово уже сказано.
Хозяин человек несказанного слова, а сказанному слову он слуга. Сказал Иван Дмитриевич.
Вот, вот. Говорил я тебе, что понимаю толк в людях, и продолжил.
Помещик спрятался для начала в имение. Но через несколько минут, верхом вылетел из ворот, и, вскачь в полицейский участок, а там никого нет. Начальник полиции жил там же. Он к нему. Тот ещё спал. Стали будить. Спросонья начальник полиции, не понимал, что случилось. Помещик кричал на него матерился.
Взбунтовались крестьяне. Где твои полицейские, надо поставить на место этих цыган. За что я вам плачу?
Чёрт бы побрал этих полицейских, матерился начальник полиции. Сегодня, никто на работу не вышел. Выгоню всех! Он с криком зашёл в участок. Дежурный полицейский мирно спал. Лицо у него было небритым, и весь он был таким безобразным, как будто целая отара овец, прошлась через него.
Смирно! Тревога! Скомандовал, начальник полиции.
Дежурный полицейский встал, но увидел перед собой начальника, сладко улыбнулся, и опять сел. Он был ещё пьян.
Набей ему морду, что ждёшь? Кричал помещик.
Не могу. Это брат моей жены, она убьёт меня.
Посовещавшись, они решили вызвать подкрепление из Кагула, и отправились туда.
Начальник полиции уехал в Кагул, сказал я. До Кагула километров тридцать, скоро не придут. Мы тоже решили, что будем бороться до конца, хотя, понимали какой будет конец. Долго мы не продержимся. Для начала, решили ограбить имение и сжечь. Народ собрался решительный. Всем хотелось попробовать боярской кухни. Накормить хоть раз свои семьи досыта. Кто-то из толпы сказал.
