– Даже пошевелиться не можем, – в один голос сообщили они.
Припудренные, чтобы скрыть загар, пальцы Джордан на краткий миг задержались в моей ладони.
– А где мистер Томас Бьюкенен, атлет? – осведомился я.
И тут же услышал его голос – грубоватый, приглушенный, хриплый, – говоривший что-то в телефон.
Гэтсби, стоя в середине кармазинового ковра, обводил гостиную завороженным взглядом. Дэйзи наблюдала за ним, посмеиваясь взволнованно и мелодично, и едва приметное облачко пудры взметалось над ее декольтированной грудью.
– Ходят слухи, – прошептала мне Джордан, – что позвонила женщина Тома.
Мы молчали. Голос в вестибюле раздраженно окреп.
– Что же, очень хорошо, я вам вообще продавать машину не стану… Я вам решительно ничем не обязан… И если вы еще раз полезете ко мне во время завтрака, я этого не потерплю!
– Трубку-то уже повесил, – цинично заметила Дэйзи.
– Нет, не повесил, – заверил я. – Они действительно договаривались о продаже машины. Я случайно узнал об этом.
Том распахнул дверь, на миг перекрыл ее проем своим плотным телом и торопливо вступил в комнату.
– Мистер Гэтсби! – Он протянул – с умело замаскированной неприязнью – свою широкую, плоскую ладонь. – Рад видеть вас, сэр… Ник…
– Принеси нам выпить, холодненького! – попросила Дэйзи.
Едва Том покинул гостиную, она встала, подошла к Гэтсби, притянула его лицо к своему и поцеловала в губы.
– Ты знаешь, как я люблю тебя, – промурлыкала она.
– Ты забыла, здесь присутствует леди, – сказала Джордан.
Дэйзи оглянулась, лицо ее выразило сомнение.
– А ты тоже Ника поцелуй.
– Какая ты неотесанная, вульгарная женщина.
– А мне все равно! – вскричала Дэйзи и принялась постукивать каблуком туфельки по каминному кирпичу. Однако, быстро вспомнив о жаре, виновато опустилась на край дивана, и тут в гостиную вошла, ведя за руку девочку, свежепостиранная няня.
– Ра-дость моя бес-ценная, – заворковала Дэйзи, протягивая к девочке руки. – Иди к мамочке, она так тебя любит.
Отпущенный няней ребенок бегом пересек комнату и стыдливо зарылся лицом в подол материнского платья.
– Ра-дость бес-ценная! А мамочкина пудра на твои желтенькие волосики не осыплется? Выпрямись, скажи здрав-ствуй-те.
Мы с Гэтсби по очереди склонились к дитяти, пожали неохотно поданную нам ручку. Гэтсби смотрел на девочку не без удивления. Не думаю, что до этой минуты он всерьез верил в ее существование.
– А я к завтраку платье надела, – сказало дитя, подняв лицо к Дэйзи.
– Это потому что мама хотела тобой похвастаться. – Она прижалась щекой к единственной складке на тоненькой белой шее дочери. – Ты просто мечта, вот ты кто. Маленькая мечта.
– Да, – спокойно согласилась девочка. – У тети Джордан платье тоже белое.
– Тебе нравятся мамины друзья? – И Дэйзи развернула девочку лицом к Гэтсби. – Красивенькие, правда?
– А где папа?
– Совсем на отца не похожа, – объявила Дэйзи. – Вся в меня. И волосы мои, и овал лица.
Дэйзи снова откинулась на диван. Няня, подойдя к девочке, взяла ее за руку.
– Пойдем, Пэмми.
– До свидания, любовь моя!
Хорошо вышколенное дитя, держась за руку няни и лишь один раз сокрушенно оглянувшись, покинуло гостиную, и тут же в двери показался Том; за ним следовал слуга, несший четыре высоких бокала с коктейлем «рики», в которых теснились кубики льда.
Гэтсби взял один.
– И вправду холодный, – с заметным напряжением сказал он.
Мы пили большими жадными глотками.
– Я читал где-то, что с каждым годом солнце становится все горячее, – благодушно сообщил Том. – И похоже, земля очень скоро упадет на него… хотя постойте-ка… как раз наоборот… солнце с каждым годом остывает.
