Великолепные Эмберсоны - страница 25

Кинни засмеялся и положил руку на плечо друга.

– Помню-помню, тебя не переспорить, – сказал он. – Ты хочешь сказать, что в Джорджи Минафере ангельского не меньше, чем в убийцах, и что мать Джорджи всегда права.

– Боюсь, Изабель и правда всегда была права, – беспечно сказал Морган.

Кинни по-прежнему держал его за плечо.

– Однажды она ошиблась, дружище. По крайней мере, мне так показалось.

– Нет, – немного неуверенно произнес Морган. – Нет…

Кинни удалось избавиться от возникшей неловкости: он опять рассмеялся.

– Погоди, вот узнаешь юного Джорджи поближе, – сказал он. – Сомневаюсь, что даже после краткого знакомства ты опять назовешь его ангелом!

– Говоришь, красота в глазах смотрящего и ангела можно увидеть, только если смотреть глазами Изабель? Был бы ты художником, Фред, так бы и рисовал: матерей с ангелами в глазах и чертятами на коленях. А вот я предпочитаю старых мастеров и херувимов.

Мистер Кинни задумчиво поглядел на него и сказал:

– Чьи-то глаза, должно быть, действительно ангельски прекрасны, если сумели убедить тебя, что Джорджи Минафер херувимчик!

– Прекрасны, – сердечно откликнулся Морган. – И даже красивее, чем когда-либо. – Тут сверху зазвучал новый раскат музыки, он отбросил сигарету и вскочил на ноги. – Прощай, она обещала мне этот танец.

– Кто?

– Изабель!

Потрепанный временем мистер Кинни потер глаза:

– Ты меня поражаешь, вот так вскакиваешь для того, чтобы бежать танцевать с Изабель Эмберсон! Разве не было всех этих двадцати лет? Скажи, а с бедняжкой Фанни ты тоже потанцевать успел?

– Дважды!

– Господи! – почти серьезно простонал Кинни. – Ты опять за старое! Господи!

– За старое? – Морган весело засмеялся, стоя в дверях. – Ну уж нет! Никакого старого. Все старое давно мертво! У нас впереди только новое!

И он исчез так резво, словно уже начал танцевать.

Мисс Люси Морган, на следующий день сидевшая в двухместных санях Джорджа, была так очаровательна, что ее сопровождающий заговорил почти ласково, не в силах сдержать романтического порыва. Ее роскошная шапочка была оторочена черным мехом, и волосы казались такими же темными; плечи обнимало черное меховое боа, руки прятались в черной муфте, а колени укутывала черная санная полсть.

– Вы похожи… – сказал Джордж. – Ваше лицо совсем как… как снежинка на куске угля. То есть не снежинка… розовый лепесток, вот!

– Вы бы лучше смотрели за дорогой, – ответила она. – Мы только что чуть не перевернулись.

Джордж не собирался следовать ее совету.

– Потому что щечки у вас слишком розовые для снежинки, – продолжил он. – Есть какая-то сказка про белоснежное и розовое…

– Мы движемся чересчур быстро, мистер Минафер!

– Видите ли, я здесь только на две недели.

– Я про сани! – пояснила она. – Мы не единственные на дороге.

– А, эти посторонятся.

– Вы управляете санями, как патриций колесницей, но, кажется, за этим жеребцом лучше последить. Его скорость чуть ли не двадцать миль в час.

– Это ничего, – сказал Джордж, бросив гордый взгляд вперед. – Такая скорость пустяки для моего рысака. – Он рассмеялся. – Не знаю, удастся ли вашему отцу сделать такой же быстрый безлошадный экипаж.

– Его экипажи тоже могут так разгоняться.

– Да, проезжая футов по сто. А потом они с шумом загораются.

Люси явно решила больше не отстаивать веру отца в безлошадные экипажи и рассмеялась, не добавив ни слова. Холодный воздух был в крапинку от снегопада и дрожал, откликаясь на пронзительный и неумолчный перезвон бубенцов на санях. Мальчики и девочки, раскрасневшиеся и выдыхающие облачка пара, бросались к проезжающим повозкам, пытаясь прокатиться на полозьях или успеть привязать к ним свои саночки, но даже самым проворным удалось лишь прикоснуться к несущимся саням Джорджа, хотя почти сотня мокрых варежек потянулись к ним, а потом слетели и шлепнулись на дорогу вместе со своими дерзкими обладателями. Ведь то была пора каникул, и вся ребятня города высыпала на улицу, направившись по большей части на Нэшнл-авеню.