На том они тогда и расстались.
Ахтубу осталось лишь молить богов, чтобы война отложилась на долгие годы.
И они услыхали те слова.
Наступило затишье. Но длилось оно не слишком долго.
В каганате и у соседей произошли крупные перемены.
В Хазарии неожиданно для всех после десятка лет своего правления странной смертью умер ещё совсем молодой каган-бек Манассия, и престол занял его дядя Ханукка. Как это ни странно, он не стал менять наместников-тудунов в провинциях, а только призвал их к себе и велел принести клятву верности. Также новый каган-бек поступил и с тарханами – всеми своими ближайшими родичами, и даже с крупными племенными вождями эльтеберами.
Не стал новый бек мстить царевичу или преследовать его, хотя они оба знали, что смерть Манассии не могла произойти без участия самого Ханукки. Между беком и царевичем выросла молчаливая стена, подкрепляемая полным обоюдным бездействием. Это устраивало всех и не вело к открытому столкновению родственных кланов.
А соседний правитель Биармии, Гардарики и Новогорода князь Рюрик погряз в междоусобных разборках, собирая свою огромную страну в единый кулак, строил новые крепости и посады, укрепляя её границы, и надолго позабыл о своей клятве отомстить Ахтубу.
И вот, похоже, руки у него дошли до Хазарии.
Царевич теперь знал, что сотни лодей и драккаров движутся по рекам на зов князя к Новогороду. Тысячи и тысячи ратников, викингов и конных кочевников готовятся по приказу Рюрика выступить в дальний поход. А куда нацелится страшное жало огромного войска, о том можно было даже не спрашивать.
Ахтуб провёл ладонью по затылку, приглаживая тонкими пальцами волнистые волосы, и снова попытался собраться с мыслями.
Страха и неуверенности в собственных силах он не испытывал. К этой войне царевич готовился давно, по крупицам собирая вокруг себя преданных людей, обустраивая крепостные стены Баркату, обучая новых воинов и закупая для них оружие и доспехи. Пять тысяч рати мог выставить против дружин Рюрика. По большей части – степной конницы из союза местных племён. А вот друзей и родичей, как это было в прошлый поход на Новогород, царевич решил на помощь не звать. Помнил слова кагана о том, что заканчивать войну с Рюриком придётся ему самому.
И тут же в памяти всплыл образ Вадима. Человека, с которым Ахтуб успел подружиться за долгие дни совместного путешествия по Хазарии и Византии, ставшего причиной его нынешних бед. За прошедшие годы царевич много раз мысленно возвращался к неудачной осаде Новогорода и никак не мог дать себе ответ на вопрос, почему же они с княжичем не смогли взять крепость. И это при огромном численном превосходстве над горожанами и горсткой викингов Рюрика…
– Господин! Господин! – прозвучал позади негромкий голос ближнего телохранителя Накиба. – К тебе прибыл Манаар. Прикажешь впустить?
– А что, уже утро? – удивлённо посмотрел на него царевич.
– Давно, – негромко и как-то опасливо ответил Накиб, опуская взгляд вниз.
– Зови! – взмахнул рукой Ахтуб.
Все воспоминания долгой бессонной ночи сразу отошли куда-то в сторону, оставляя в голове только мысли о предстоящем походе Рюрика.
Он стремительно прошёл в соседнюю залу, предназначенную для приёма гостей, и повернулся к двери, вызывая на лицо маску радушия и приветливости.
Прискакавший Манаар был эльтебером – племенным зависимым вождём, а потому всегда и во всем уже много лет поддерживал его, тудуна, в этой огромной цветущей провинции. Видимо, ему тоже что-то стало известно о надвигающейся опасности, и он тут же поспешил засвидетельствовать царевичу свою преданность и готовность, если понадобится, привести войска на помощь. Но, похоже, хотел первым услышать вести из уст своего господина.
