Резкий пронзительный свист заставил плывущего на лодке посредине реки Радовита повернуть голову в сторону берега. А там по самому его краю скакал один из телохранителей отца, призывно махая ему руками.
Вытащив из воды вёсла, он прислушался, прислонив к уху ладонь.
– Эй, паря! – донёсся до него голос. – Греби к берегу! Тебя повсюду ищут! Лодку я пригоню, а ты на моей лошади в посёлок поскачешь.
Молодой человек не мешкая налёг на вёсла и несколькими сильными гребками выгнал лодку на песчаную отмель.
– Что там стряслось? – растерянно спросил Радовит у посланника, быстро взобравшись на лошадь и разбирая руками поводья.
– С отцом твоим, родовым вождём Хотимиром, совсем плохо, – махнул тот рукой. – Велел он всю родню собрать. Хочет попрощаться. Видать, отходит в мир нави. Поспешай!
– Надеюсь, успею ещё живым застать! – Радовит ударил коня пятками, пуская его в галоп.
Сердце бешено колотилось в груди, слёзы застили глаза, а в голове билась одна лишь мысль:
«Как же мне теперь жить?»
Отец для него был всем: другом, наставником, братом, сестрой и даже матерью. Он вынянчил и вырастил Радовита, вложил в руки оружие и различные инструменты, научил владеть ими. С раннего детства и на долгие годы Хотимир стал отдушиной для ребёнка, открыл ему новый неизведанный мир, который теперь рушился.
Как добрался в посёлок, молодой человек того не помнил.
Бросив поводья на вбитый в опору ворот крюк и расталкивая столпившихся во дворе людей, он ворвался в дом и кинулся в дальний угол.
Там на топчане лежал среднего роста человек с морщинистым лбом и такими же морщинистыми кистями рук, сложенными на груди. Густые седые волосы и борода обрамляли его лицо, глаза были закрыты. И только хриплое тяжёлое дыхание дало знать молодому человеку, что отец всё ещё жив.
– Ты здесь, сын? – прозвучал негромкий дребезжащий голос. – Я уж начал бояться, что не дождусь тебя.
Радовит неожиданно почувствовал влагу на своих разгорячённых щеках и тяжело упал перед вождём на колени, обхватив исхудавшие плечи руками.
Кончики холодных пальцев коснулись его лица и на несколько мгновений замерли у виска.
– Неужто плачешь? – прошелестел над самым ухом едва различимый шёпот. – Не надо! Когда-то это обязано было случиться. Прикажи всем удалиться! Мои слова должен услыхать только ты!
При неровном свете двух горящих факелов Радовит увидел, как дрогнули и распахнулись ресницы, открывая белёсые глаза, а лёгкая улыбка осветила потрескавшиеся губы отца. Казалось, ничего не видящий взгляд скользнул по лицу сына, ушёл куда-то в сторону, но тут же вернулся и остановился на его переносице.
– Придвинься ко мне поближе, – снова заговорил старик. – Говорить буду долго.
Молодой человек дождался, когда собравшиеся люди покинут дом, запер за ними дверь на металлический засов, передвинул скамью от стола к топчану и уселся на неё, не сводя глаз с отца.
– Из всех моих сынов уцелел один ты! – голос вождя дрогнул и потеплел. – Когда моя последняя жена родила, я уже стар был, а потому не смог дать тебе то, что должон.
– Не надо об этом, отец! – воскликнул Радовит, склоняясь над стариком.
– Молчи! – перебил его вождь. – Мне недолго жить осталось, а успеть рассказать надо много.
