– Матео принеси теплой воды, – приказал он секретарю.
– Джулия, умоляю, расскажи всё по порядку, – придя в себя от утреннего сюрприза, попросил Симоне, – тюрьма это конец истории, начни с самого начала. Мне важна каждая деталь…
В кабинет вошел Матео и принес бокал с водой. Джули выпила воду и начала свой рассказ.
– Вчера вечером, во время карнавала я с Бруно пошла прогуляться. Мы одели карнавальные костюмы: Бруно оделся в свой любимый парадный костюм французского королевского мушкетера сине-белого цвета с крестом на груди со шпагой и шляпой с огромным пером, а я в наряд венецианской куртизанки.
Дойдя до Гранд-канала у Ка-Реццонико, мы сели на паром, где гондольер в полосатом жилете переправил нас к причалу у церкви Сан-Самуэле, а там рукой подать до сердца Карнавала – площади святого Марка. Под холодным февральским небом, в дымке от тысяч свечей и факелов, толпились дворяне в бархатных табарро, дамы в домино с кружевными накидками, а у колонны Святого Теодора молодые актеры показывали популярную кукольную комедию. И кругом были смех, улыбки, и маски, маски, маски, кружили в бесконечном сверкающем хороводе, а блики света на темной колыхающейся воде лагуны вторили этому веселью.
– Зачем Бруно оделся во француза? – спросил деловито Симоне.
– Он берет с них пример воинского мужества и чести, ему нравятся мушкетеры короля Франции.
– Понятно, продолжай.
– Как вдруг в людской строй, чеканя шаг, врезалась колонна крупных молодых людей обряженные в костюмы австрийских гренадеров с высокими головными уборами на головах, идущие прямо на нас. Мы учтиво посторонились, но их командир, человек огромного роста и толщины, в костюме капитана с хохотом скомандовал: «Француза арестовать, девку забрать в казармы». Ряженые австрийцы нас окружили, а капитан потребовал у Бруно шпагу, заявив, что он арестован. Неписанные правила карнавала предписывали ввязаться в предложенную игру, и Бруно начал было протягивать шпагу, но один из подвыпивших солдат грубо схватил меня за руку так, что я вскрикнула.
Бруно услышал мой крик и резким движением оттолкнул австрийца от меня, а тот, не устояв на ногах, упал сам и повалил своего рядом стоящего товарища. Возникло замешательство, зрители потасовки закатились смехом, тыча пальцами в упавших австрийцев, которые оказались пьянее, чем казались вначале. На этом бы всё и кончилось, но ряженый капитан с потоком ругательств крепко толкнул Бруно в спину.
– И что Бруно?
– По лицу было видно, что Бруно был разозлен, но он старался быть учтивым и стал помогать подниматься австрийцам. Но подвыпивший верзила-капитан двинулся на него с явным намерением поквитаться, как будто не понимая, что пора закончить дело улыбками и распрощаться с обоюдными извинениями. Я до последнего не верила, что он попытается Бруно ударить, а Бруно, наконец-то заметив его размашистый замах правой руки, увернулся в сторону и со всей силы ударил его ногой в колено. Послышался хруст костей, и верзила упал на бок, повалив мужа вместе с собой. В падении австриец успел содрать маску Баута с лица Бруно, а тот в отместку содрал с него маску Чумного доктора. Толпа взорвалась гомерических хохотом, и смеялись они над поверженным австрийцем, точнее над его безобразно огромным волосатым животом, который вывалился из-под ремня австрийских военных рейтуз, и растекся огромным блином на каменной площади Сан-Марко.
