Венецианский гвардеец - страница 4

– Кем был это ряженый? – с нехорошим предчувствием спросил Симоне.

– Увидев его лицо, я была неприятно поражена, – это был авантюрист и бездельник по имени Марко Пьярри, уже снискавший себе дурную славу в обществе своими непристойными выходками.

– Этот бездельник – жених, толстой как он сам, девушки по имени Чиары из рода Гримани, тетя которой является женой самого Дожа, – Симоне откинулся на спинке кресла.

– Его подвыпившие друзья в австрийских костюмах запоздало бросились к нему на помощь. Но Бруно выхватил шпагу и пару раз взмахнул ей перед лицами ряженых австрийцев, пыл которых сразу поубавился. А зрители, распознав страх австрийцев, во второй раз подняли их на смех и захлопали в ладоши.

– Узнаю старого гвардейца, – обронил хозяин кабинета.

– Австрийцы мгновенно окружили нас и тоже обнажили свои сабли. Толпа вокруг ахнула, неодобрительно загудев на нарушителей карнавальных правил. Тем временем Марко смог сесть и потребовал, чтобы Бруно назвал свое имя. Он немедленно получил желаемое вместе с краткими извинениями в причиненном ему ущербе. Но он был пьян, опозорен, взбешен и вскричал, что вызывает Бруно на дуэль немедленно.

– Бруно принял вызов?

– Конечно!

– О да, он известный задира.

– Это все в прошлом.

– Неужели? И что было дальше?

– Он их побил, но подоспевший патруль увел его в тюрьму.

– В эту? – Симоне показал пальцем вниз, так как одна из тюрем находилась в подвале Дворца Дожей.

– Да! – подтвердила Джулия.

– Оставайся здесь, – распорядился Симоне, – я к нему. Матео, напои девушку кофе, – бросил он секретарю и быстро вышел из кабинета.

Спустившись в подвальное караульное помещение, он обнаружил там полковника гвардии Синьора Джиамбаттиста Кьерри – уважаемого Обществом подтянутого человека лет пятидесяти пяти, снискавшего себе славу солдата Республики на полях сражений. А также Помощника Главного Прокурора Республики Фавио Граттиони, высокого молодого человека. Они поприветствовали друг друга, подождали дежурного офицера с документами и прошли в судебный зал для принятия решений о судьбе дуэлянтов.

* * *

Я находился в камере тюрьмы Пьембо Дворца Дожей отдельно от Марко и его дружков. На мне был испачканный карнавальный костюм французских королевских мушкетеров, шляпа с пером лежала рядом на нарах, шпаги не было, настроение было паршивое. Горячность моя уже прошла и я, в который раз оправдывая себя, мысленно подготавливал свою речь перед комиссией, которая рассматривала дело о дуэлях.

Мне было чуть больше сорок лет, все из которых я провёл в Венеции, в своем родном городе. Род мой – Челла – некогда блистал среди венецианских нобилей, но к моему рождению от былого величия остались лишь потускневший герб да семейные предания. Отец и дед, последние хранители нашей фамилии, посвятили жизнь военному ремеслу, скитаясь по чужим землям. Моя мама Мариетта Катрини – подруга детства отца, девушка из соседнего палаццо, чья судьба оборвалась слишком рано.

До десяти лет я рос в шумном доме набожной семьи Катрини, среди толпы кузенов и тётушек, чьи голоса сливались в вечный гомон, как воды каналов в прилив. После кончины матери меня передали в холодные стены родового гнезда Челла – двухэтажных апартаментов на Кампо Санта-Маргерита. Окна наши выходили на узкий канал, где зеленоватая вода лениво лизала ступени заброшенного входа. Отец и дед появлялись редко, их заменяли строгие дядья из рода Катрини, чьи взгляды следили за каждым моим шагом, словно тени от гондольных фонарей.