Венеция и другие истории - страница 5

Наброски о поездке, что можно успеть за две недели в Москве

Три экспозиции:

• «Точки зрения»;

• постоянная выставка (Серов, Коровин, Кустодиев и др.);

• «Точки зрения: Федор Шаляпин».

Открыли для себя частный музей коллекционера Бориса Минца пару лет назад. И в каждый приезд непременно его посещаем. Не из-за приверженности к русскому импрессионизму, который практически и не представлен, а из-за того, что есть работы художников, не очень известных широкой публике, с моей точки зрения, а те, кто из первого ряда – Серов, Коровин, Кустодиев – блистают миниатюрными этюдами общим числом не более пяти. Как говорится, чем богаты. Это я про постоянную экспозицию исполняю. Совсем другое дело – выставки работ, которые проводятся всякий раз по определенной тематике и интересны, в первую очередь, своеобразием и индивидуальностью; вот и «Точки зрения» – роскошные решения, это прямо совсем по мне, напишу позднее подробно. Мои любимые представители русского авангарда в огромном количестве представлены. Отмечу еще, что открыл для себя Федора Шаляпина как художника и скульптора – не знал, чего уж врать-то. Далек, одним словом, от искусства! А пока фото здания музея.

Дополнение к сказанному ранее.

Из-за пандемии пришлось покинуть Москву осенью 2021 года за три дня до 200-летнего юбилея Ф. М. Достоевского и не посетить открывшийся после реставрации «Московский дом Достоевского», расположенный во флигеле бывшей Мариинской больницы для бедных, там служил врачом отец писателя, где и родился на свет Федор Михайлович. Исправляя вопиющую несправедливость, проклиная себя словами типа «недосиженные», но не в том смысле, что в романе «Бесы», а чисто в житейском значении этого пассажа, нашли время и вот мы в московском музее Достоевского на бывшей Божедомке, ныне улице, носящей имя мэтра русской словесности. Сотрудники и экскурсоводы в нем сплошь кандидаты и доктора наук, посвятившие себя изучению жизни и творчества Ф. М. Достоевского. У нас была индивидуальная программа, и более двух часов общались с Ольгой Михайловной, умной, знающей и любящей свою работу научной сотруднице музея. Опущу описание быта той эпохи и предметов интерьера, представленных в экспозиции, тем более что кроме книжной полки, учебников алгебры, таблицы логарифмов и книги «104 Священные истории из Ветхого и Нового Завета в пересказе для детей и юношества», остальные экспонаты переданы музею из разных источников в разные годы по принципу «с миру по нитке». Из маленьких окон флигеля открывался вид на парк Мариинской больницы, на его посетителей. В свое время смотрел на происходящее в парке и маленький Федя, проводивший возле окон долгие часы, а по соседству располагалось кладбище для бродяг и самоубийц, со слов нашего гида. Сразу в памяти возник роман «Бедные люди», и многие строки из него зазвучали по-новому, очень ярко и образно. В данном музее, безусловно, находится одна из самых ценных коллекций, воспроизводящих жизненный путь Ф. М. Достоевского. Среди экспонатов и Евангелие, полученное Достоевским в дар от жен декабристов в Тобольском тюремном замке, и «Сибирская тетрадь» – своего рода подготовительный материал для «Записок из Мертвого дома», фотографии и документы петрашевцев, журналы «Время» и «Эпоха», издаваемые братьями Достоевскими. Все в сочетании с комментариями классного экскурсовода просто здоровски! Правда, кое-что мы знали чуть-чуть иначе, так как были и в Тобольске, в знаменитом тюремном замке; и в Омске – четыре года каторги Федор Михайлович провел в остроге сибирского города; и в Санкт-Петербурге – в доме 11 на Владимирском проспекте, где Достоевский родился как писатель; и в Кузнечном переулке 5/2, там теперь Литературно-мемориальный музей Достоевского; и в Столярном переулке, 14, где он написал «Преступление и наказание»; и в Александро-Невской лавре на могиле писателя; и в Баден-Бадене, где Федор Михайлович набрался впечатлений для произведения «Игрок» и обрел семейное счастье с Анной Григорьевной Сниткиной. К чести Ольги Михайловны, она на мое высказывание о своеобразии выставки, посвященной Ф. М. Достоевскому в Инженерном училище, ныне Михайловский замок в Санкт-Петербурге, не стала делать вид, что знает о ней (нельзя знать абсолютно все), а задала несколько вопросов, на которые мы с женой с удовольствием ответили. Хотя научный сотрудник с ученой степенью отвергла мои тезисы по двум другим темам как маловероятные и несостоятельные; в силу своей природной вредности я с ней не согласился. Коротко об этом. Роман «Бесы» написан Ф. М. Достоевским по материалам судебного дела Сергея Геннадьевича Нечаева, лидера общества «Народная расправа», имевшего название «нечаевское дело». Мать писателя – Мария Федоровна, до замужества, носила фамилию Нечаева, и я предположил, что интерес Федора Михайловича к данной теме отчасти вызван и фамильным сходством. Определяющим для написания романа «Бесы», конечно, были другие мотивы, но все-таки отрицать данный факт категорически – не стоит. Второй тезис о споре и разрыве отношений между двумя великими русскими писателями – Федоре Михайловиче Достоевском и Иване Сергеевиче Тургеневе. Мои симпатии целиком на стороне славянофила Достоевского. Но об этом в отдельной статье, так как много чего имею сказать. Разошлись мы с Ольгой Михайловной в обсуждении такой мелкой детали, как гениальное перенесение спора с Тургеневым Достоевским в роман «Бесы», где он шедеврально развенчивает поклонника Запада. На мое замечание, что человек, знающий очень глубоко творчество Карамзина, не случайно прообразу Тургенева в своем произведении дал фамилию Кармазинов, кандидат филологических наук сказала – как отрезала: «схожести в фамилиях Карамзин и Кармазинов нет». Хотелось попросить знатока русской словесности дать сходу любой другой вариант созвучия фамилий (Карамзин – Кармазинов) от предложенных, но получил по ребрам от женушки и замолк. Чего же усугублять жизнь семейную по такому поводу! Итожу: музей хорош! Завидуем Москве!