Просил Бога или дьявола Хуан Ковбой, чтобы дался ему тринадцатый койот и, вставляя последнюю пулю в обойму своей винтовки, начал постепенно отдаляться от зловонной точки.
…Тишина становилась всеобъемлющей, абсолютной и Ковбой Хуан, дрожа от прохлады, с онемевшей душой, превратился в маленькую точку, потерянную в одиноком пространстве. Прижимая винтовку к коленям и жуя горькую табачную пасту, он выжидал. Он пребывал в полном оцепенении, когда услышал вблизи короткий отрывистый лай. Звук, длившийся долю секунды, заставил его прыгать от радости. Напряжённый, охваченный лихорадочной дрожью, с винтовкой в руках, он огляделся по сторонам.
Появился тринадцатый койот! Совсем близко, – вон там, поблескивали его желтоватые глазёнки. И Хуан Ковбой, вновь вдыхая уверенность в свою душу, побежал по равнине. Звук повторился снова и снова. Мужчина приближался шаг за шагом к тому месту, откуда исходили звуки; он чувствовал, что жизнь возвращается в его тело; он узнавал свои руки и свои большие стопы, обутые в старые семейные сапоги. В тот момент, когда он всё ещё сомневался, сбитый с толку, услышал жалобный вой, который привёл его к рахитичному пересохшему кусту. Там находился тринадцатый койот. Он был огромный и седой; зверь открыл свою пасть, показывая белые оголённые клыки. Свернувшись клубком, с кровоточащей лапой, с висящим чёрным разорванным языком, животное бесполезно боролось за право на свободу. Его глазёнки, светящиеся ненавистью и ужасом, смотрели на постепенно приближающегося человека; шерсть его загривка встала дыбом, и чёрные губы сжимались, издавая глухие хрипы. И человек, понимая, что произошло, прицелился с полным спокойствием.
Бестия умирала от жажды. Обессиленная от ран, она не могла больше выть на луну, как делала прежде; и эта ночь была последней. Ковбой Хуан улыбнулся. Он представил койотов, прицепленных к проволоке, и даже почувствовал запах их мёртвой плоти; и сразу же слегка вдавил курок, постепенно, точно натягивая лук. И так человек и бестия смотрели друг на друга несколько мгновений; но выстрел никогда не попадёт в цель.
Хуан Ковбой почувствовал, что его чувства кардинально переменились, и он стрелял в воздух, в небо. Улёгся звук в бескрайних одиночествах, а койот оставался живым в зарослях кустарника. Мужчина за ним понаблюдал, затем сказал ему несколько слов и пошёл искать воду.
Когда он чуть наклонил флягу, чтобы влить жидкость в алюминиевую миску, животное испуганно отстранилось. И Ковбой Хуан, чтобы позволить ему пить спокойно, вернулся в заросли нопаля.[4] Закутанный в одеяло, с вертикальными звёздами над головой, он думал о том, что если бы убил тринадцатого койота, то снова возвратилась бы та кристальная тишина и ужас, которые он познал этой ночью. И заснул спокойно, довольный, ощущая свою плоть в сапогах; и заснул, убаюканный звуками, что издавал койот, жадно лакая воду.
И, должно быть, намного позже, годы спустя, всё ещё жив тринадцатый койот; и по ночам, когда светит полная луна, воет, не переставая; и нападает на скот; и Хуан Ковбой, раздражённый и возмущённый, его преследует. Однако, мужчина больше никогда не испытывал то ужасное кристальное одиночество в огромных бескрайних пространствах равнины. И для него врагом святым, неприкосновенным, оставался тринадцатый койот.
* * *
Цена свободы, как закат, алеет,
Цена свободы слишком велика.
