— Нет.
— Тебе нужно время, чтобы привыкнуть ко мне? — Он вдруг понял, что до безумия, до жуткого зуда в пальцах желает ее коснуться. Своей любимой. Своей единственной.
— Нет, то есть… — Арабелла опустила руку, ибо Дьяр больше не пытался к ней приблизиться.
Снова робкий девичий взгляд скользнул по выпуклым грудным мышцам, по кубикам пресса, по возбуждению, которое не могла скрыть плотная ткань.
В паху отчаянно ныло, горело, пульсировало. Дьяр чувствовал, как мелко сокращаются мышцы внизу живота.
— Чего ты от меня ждешь? — спросил он у Арабеллы. — Что мне сделать?
— Ляг, — девушка судорожно сглотнула. — Ляг на кровать.
Ее взгляд метнулся к разбуренной постели, которая своими размерами словно намекала: это королевское ложе используют не для сна. Белые простыни были туго натянуты на матрас, высокие подушки — хорошо взбиты, плотное покрывало — сдернуто с кровати и обмотано вокруг бедер Дьяра.
Взглянув на это поле для любовных утех, Арабелла заломила руки и нервно щелкнула суставами пальцев.
Из соседних спален, слева и справа, доносились стоны. Протяжные, сладострастные. В основном женские, но иногда — наигранные мужские.
Арабелла притворялась, что не замечает их — пошлые звуки, для которых картонные стены не преграда.
Дьяр, наоборот, прислушивался и думал: «Это то, зачем мы сюда пришли. То, что нас ждет, когда любимая наберется храбрости».
Охваченный трепетом предвкушения, он обогнул кровать. На резных столбиках у изножья хлопали крыльями мерцающие, рожденные магией мотыльки. Их длинные усики-антенны слегка подрагивали и были направлены в сторону Дьяра.
На матрас он опустился с дальнего от избранницы края, и постельные пружины скрипнули под его весом, заставив Арабеллу вздрогнуть. Она сама была как взведенная пружина, как натянутая до предела струна: того и гляди порвется.
— Я сделал то, что ты хотела. Что дальше? — Дьяр устроился на кровати. Ноги вытянул, спиной оперся на изголовье, руки сцепил в замок и сложил на животе.
Арабелла наблюдала за ним в неловком молчании. Стоны наполняли комнату. Время от времени из-за стены доносились отдельные слова и фразы, но Дьяр не пытался их разобрать. На любимую он не смотрел — не хотел смущать своим жадным взглядом.
Стыд никуда не исчез, но поблек на фоне животной похоти: та разгоралась стремительнее лесного пожара. Дьяр чувствовал, как намокает ткань одеяла, прижатая к паху. Чувствовал болезненные спазмы внизу живота. Запах Арабеллы, чистый, тонкий, забивал ноздри, и мошонка тяжелела, подтягиваясь под член, а соски твердели и сладким покалыванием реагировали на прохладный воздух.
Так и проявляется истинность? Ты становишься зависимым. Ощущаешь себя грязным псом, готовым тереться о ноги хозяйки в мольбе о ласке.
— Я впервые в такой ситуации, — призналась Арабелла, и краем глаза Дьяр заметил, как она комкает ткань юбки.
— Просто скажи, что мне делать, — прохрипел он и облизал губы. Безумно хотелось нырнуть ладонью под одеяло и стиснуть себя между ног — там, где пульсировал живой огонь.
Каждое утро в течение последних ста лет Дьяр ласкал свое тело, представляя, что это пальцы истинной играют с его возбужденной плотью, что это ее рот или лоно сжимают член. Не верилось, что грезы вот-вот воплотятся в реальность.
— Мне сложно объяснить, зачем я тебя купила, — прошептала Арабелла на грани слышимости.
— Понимаю, — кивнул Дьяр, сходя с ума от желания и одновременно испытывая гадливость к своему оскверненному телу. — Первый раз — это всегда очень волнующе. Особенно для девушки. Обещаю, что не сделаю больно. У меня есть опыт. Меня учили доставлять женщинам удовольствие.
