– Ну как ты? Рада была увидеть моего сына? – спрашивает этот засранец.
– Ублюдок, – выдыхает Марина. – Думаешь, что так ты сможешь победить меня?
– Победить? Зачем мне это? Ты уже давно на самом дне! – говорит он. – Я же сражаюсь только с сильными противниками.
– Тогда зачем всё это? – спрашивает Марина.
– Чтобы показать тебе твоё место, – разводит руками.
– Что ж, я тебя поняла, – кивает. – И запомню это.
– Ах, да, – продолжает, словно невзначай, – ты выглядела там весьма… болезненно. Тебе плохо? Может врача вызвать?
– Не стоит, – говорит Марина.
– И правда, какой врач, если для него ты давно умерла, – усмехается Тагиев, и я хочу его придушить.
Гнев опаляет вены. Единственное желание, свернуть ему шею и сказать, что так оно и было. Но нельзя, чёрт подери!
– Что? – её голос срывается. – Что ты ему сказал?
– Ну а как ты думала? Что я ещё мог сказать ребёнку?
– Всё что угодно! – кричит Марина, взмахнув руками. – Мог сказать, что я уехала. Сказать, что в другой стране, в другом городе! Да ты многое мог ему сказать, чёрт бы тебя побрал!
– И зачем мне это? – спрашивает. – Чтобы дать ему надежду на вашу встречу?
– Подонок, – выдыхает. – Какой же ты подонок, Тагиев!
– Надеюсь, ты не собираешься зареветь? – фыркает он. – Терпеть не могу бабских слёз. Хоть они меня и не тревожат, просто противно. Знаешь, а Тёмка гораздо сильнее тебя. Он ни разу не проронил слёз. Вообще!
Поднявшись, Тагиев окидывает Марину презрительным взглядом и оборачивается.
Стою прямо позади него, готовый врезать.
Кулаки чешутся.
– Что? – удивляется он, не ожив меня увидеть так близко.
Только смотрю, и сам понимаю, что мой взгляд сейчас такой, от которого даже самые закоренелые преступники ссаться начинают.
Сглатывает и отступает.
– Чего встал на дороге? Проваливай! – говорит, и толкает меня в плечо.
ХРЕН…ТЕБЕ!
Продолжаю стоять на месте.
Понимает, что легче поезд сдвинуть, чем меня, поэтому злится.
– Вот же… – говорит и, обойдя кресло, покидает кабинет.
Что ж, если до этого момента я просто хотел придушить этого урода, то после слов, сказанных Марине, для меня это становится личным.
Марина держится из последних сил, но стоит только двери кабинета закрыться, как слёзы начинают катиться из её глаз.
– Марина Николаевна, – говорю, делая шаг.
– Он прав, – произносит едва слышно.
– В чём?
– Он знает, что я слаба, как новорождённый котёнок. Знает, поэтому и играет.
– Это не так…
– Будь это не так, то все слова Алекса не достигали бы своей цели! – говорит, чуть повысив голос. – Именно этой реакции он от меня и ожидал, – хмыкает она, отворачиваясь.
– Любой человек, у которого есть сердце, отреагировал бы точно так же, – говорю, внутренне полыхая от ярости.
– Хм, и что это меняет? – практически стон. – Я для него мертва, – последние слова с привкусом отчаяния, словно могильная плита.
– Вспомните о том сообщении, – говорю, сжимая кулаки. – Вы же знаете, что это был ваш сын. Он знает о вас. Знает и даёт понять, что он тоже рядом.
– Нет, – качает головой. – Просто я хочу в это верить, а на самом же деле это не так. Это просто какая-то ошибка. Может кто-то так хотел надо мной подшутить. Возможно даже, что это проделки Алекса.
Прикрываю глаза, стараясь взять себя в руки.
– Марина Николаевна, хотите чаю, или кофе? Вам стоит согреться.
Смотрит на меня с удивлением.
– Хочу, – кивает.
– Тогда просто отдохните, я сейчас всё принесу.
