Прохожие подсказали, как выйти к вокзалу. Извилистый расколоченный тротуарчик через двор. Вот он точно похож, будто его бомбили. Я такой тротуар увидел впервые. А ведь по нему люди ходят. И не стыдно городским службам.
Тротуар меня вывел на оживлённое людное место. Какие-то киоски. Рядом мужики вопят: «Чебоксары» «Кóротни» и ещё какие-то поселения. Неподалёку шатаются и что-то делят два алкаша. Неспешно прогуливаются пара милиционеров. И куча обычных пешеходов на дороге около какого-то стеклянного магазина.
За деревьями вижу крупные плакаты, размещённые за окнами автобусов. Знакомые надписи. Щёлковская, Черкизовская, Казанский вокзал, Партизанская. Значит, мне туда. Только я сошёл с газона и подошёл на площадку, где в ряд выстроились несколько автобусов, ко мне подбежала полная девчушка с вопросом «в Москву?». Я не ответил, а уставился на невиданные ранее мной разновидности автобусов. Через две секунды подбежала ещё одна, схватила за руку и потянула в сторону: «вам в Москву? Есть передние места!» А первая полненькая сцепилась с другой стороны и стала тянуть в обратную сторону, уговаривая ехать на автобусе её фирмы. Я возмущенно возмутился с возмущением:
– Да отцепитесь вы! Это чё вообще такое??? Я сам выберу на чём мне ехать! Если у вас такое отношение к пассажиру, то катитесь куда подальше! С вами точно не поеду.
Те за спиной что-то высказали ругательное и зашли каждая в автобус своей фирмы. Я посмотрел на их внешний облик. Вся техника мне не знакома. Какое-то всё современное и мне неизвестное. На площадке ни одного привычного Икаруса. Автобусы этих дурочек я сразу отсеял, всё равно их транспорт не внушает доверия, хоть, может, он и новый. Куда ж я попал? Я в Черкизово вообще подобного не видел. А в самом конце виднеется знакомое очертание. Турецкий Отомарсан. Это хоть знакомый аппарат, проверенный временем. К нему я и направился, отворачиваясь от каких-то непонятных китайского и корейского междугородников.
Из салона Отомарсана никто не вышел, поэтому я сам поднялся по ступенькам через открытую дверь. На переднем сиденье сидела средней симпатичности пухлая женщина неясного по её виду возраста – не молодая, но и совсем ещё не старая. Лицо красное, как у варёного рака.
– Вам в Москву? – просто спросила она, и мне показалось, что она немного нетрезвая, потому что появился запах перегара.
Мне всё равно, в каком она состоянии, лишь бы водители были трезвые. Выписала мне билет, позволила даже выбрать место из имеющихся свободных. Вот так и надо работать, а не бегать по улице, хватая за шкирку людей. Пассажир не дурак и сам может дойти до автобуса.
Я спросил, где тут можно перекусить перед отправкой, до которой было ещё два часа. Кассирша автобуса вежливо подсказала несколько мест общепита и указала направление. Ну вот, нормальная работница. Не то, что те ненормальные, которые в погоне за клиентом готовы им руки оторвать, да ещё и оскорбят, если выбрать не их новенький автобус. Как вообще можно таких допускать до работы с людьми? Помнится, Лира рассказывала, что в турбюро с этим вообще строго. С пассажиром нужно быть вежливым, обходительным, пылинки с него сдувать. А если тут у вокзала шастают такие нахальные невежи, то нетрудно предположить, какие у них начальники.
Пока шёл до закусочной, решил ещё раз взглянуть на купленный билет. Что-то с ним не так. ИП Мадиков, квитанция, Москва, место, дата… Дата! Год – две тысячи… десятый! Десятый!!! Вот почему вокруг всё такое неестественное. Я же умер в двухтысячном. То-то я не узнаю́ автомобили и автобусы. И цены, которые я уже успел заметить, какие-то странные. Этот Геннадий случайно не ошибся? Он точно меня в нужный год засунул? И я-то по своей наивности не спросил у него. Теперь поздно что-то рассуждать. С ним мы вроде как ещё увидимся, но он, наверно, этого не знает. Или если и знает обо мне, то спросить о годовой неразберихе его не получится. Ладно, доеду до Москвы, там разберёмся. Скорее всего, там он меня и будет ждать, если тут не встретил.
