Каждый уголок был наполнен этой яркостью, теплом, и я как будто наполнилась им, до краев, светясь изнутри, прогнав прочь злобу, родившуюся во мне утром. Комната оживала в лучах горячей звезды, и я почти слышала мелодию, которую Джон играл здесь вчера. От мысли о муже, тепло разлилось по телу, заставив щеки налиться краской.
Обследовав комнату вдоль и поперек, я решила идти дальше, по коридору, находившемуся передо мной. Оставив инструмент в одиночестве, к которому я думаю, он уже привык, я отправилась в светлый коридор, еще не изведанный мной. Он был очень похож на тот, в котором находилась моя спальня, если честно, я не нашла ни одного отличия и стала немного волноваться, о том, что заблудившись навряд ли смогу найти выход к спальне. В своем путешествии по коридору я не увидела ни единого осветительного прибора, хотя, в них и не было надобности, ведь вместо потолка был легкий стеклянный свод, подобный тому, что остался в большом зале. – Удобно, не надо тратить деньги на электричество, а в таком большом здании платить пришлось бы не мало, – подумала я, вспомнив наши с мамой счета за свет, и ее постоянное недовольство мной по этому поводу.
– Маме бы это понравилось, – улыбнулась я про себя, вспоминая о ней.
Яркий солнечный свет постепенно растворялся в холоде красно – золотых стен, белых колон, бесконечного числа картин, дверей, по каждой стене. Из этого коридора я вышла в еще один большой зал, очень похожей на тот, из которого ушла минут, пять назад. Его отличало от предыдущего, только отсутствие рояля, но вместо него у стены стояло не большое пианино, а по правой стене от меня вместо трех окон, большая четырех створчатая дверь, выполненная из того же красного материала, что и все остальные двери и мебель здесь.
Из этого зала в путь меня звал еще один коридор впереди, в который я и направилась в поисках чего то интересного. Пройдя еще один марафон бесконечных дверей и картин, мне стало скучно, и я решила присесть в открывшемся мне зале, по центру которого полукругом расположился большой диван, закрывающий собой стол, с возвышающимся на нем глобусом. – Интересно, это Рена? – спросила я саму себя и пошла к нему ближе, хотелось увидеть эту планету, и понять насколько она отличается от Земли.
Уменьшившееся расстояния между мной и глобусом увеличило мое удивление, это была Земля.
– Интересно, зачем он здесь? – подумала я и вспомнила, что точно такой же был когда-то у Питера, ему его подарили родители, на двенадцатый день рождения. Тогда он мечтал объехать весь мир и оставить на его миниатюрной копии отметки обо всех местах, где был.
Но его мечта так и не осуществилась и единственной отметкой на этом маленьком мире, был наш дом. Я обошла вокруг дивана и, подойдя к круглому столу, дотронулась до шара, который легко закрутился под моей рукой. Посмотрев на вращение Земли, я остановила ее и нашла место, где жила.
– Что это? – прошептала я, и наклонилась ближе, чтобы убедиться в том, что мои глаза и правда это видят.
– Не может быть, – отстранившись от крутящегося шара, я села на диван, пытаясь осознать происходящее. На глобусе была отметка, в виде большой буквы «П», поставленная Питем.
– Не может быть, – снова прошептала я, подтягивая стол к себе, и проводя рукой по отметки друга, чтобы воскресить в памяти день, когда это произошло.
– Вот, – сказал Пит, – мы находимся здесь, – и нарисовал заглавную букву «П», с кучей завитков.
