Схватила несчастную вазу и рванула с ней на кухню. У раковины, где я набирала воду, отложив в сторону букет, меня догнал Лёша. Встал сзади, на расстоянии дыхания, упёрся двумя руками в края столешницы, так, что я оказалась в его плену, проговорил:
— Постарайся не нервничать. Всё хорошо.
В ответ я молчаливо кивнула.
«Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо», — повторила я про себя как мантру.
— Тебе помочь? — спросил Лёша.
Я резко развернулась и почти уткнулась в грудь Лёши носом. Он отошёл на шаг, убрав руки от столешницы. Забрал у меня протянутую вазу, потом захватил букет и отправился в комнату, предварительно одарив улыбкой, от которой ямочка на щеке стала заметнее.
На стол мы накрывали вместе. Получилось… мило, по-домашнему, хотя разум царапало то, что всё выглядит не так, как могло быть… Не так, как учили меня в родной семье, как следовало бы принимать гостя, если позвала в свой дом.
— Вкусно, — похвалил Лёша мои старания, прожевав кусочек говядины, которая действительно получилась недурно — рассыпчатой, с достаточным количеством соли и приправ.
— Спасибо, — поблагодарила я за комплимент, вдруг вспомнив, насколько приятно, когда твои усилия хвалит мужчина. Твой мужчина. Неуместные мысли, абсолютно ненужные… Лишние.
— Люба, ты почему хлеб не ешь? — вдруг спросил Лёша, показав глазами на корзинку с белым и чёрным хлебом. — Не говори, что на диете.
— Нет, — на мгновение я растерялась и пожала плечами: — Привыкла без хлеба. Это плохо?
В семнадцать-девятнадцать лет, только начиная самостоятельный путь, я решила, что было бы неплохо похудеть. Иллюзий, что я вдруг стану подтянутой высокой красавицей у меня не было, но детскую пухлость, свойственную многим юным девушкам, убрать мечтала. Я села на диету и отправилась в спортзал. Постепенно забросила и то, и другое, а привычка отказываться от хлеба осталась.
— Почему же плохо? Если привыкла не есть — не ешь. Просто прямо сейчас тебе противопоказаны диеты для похудания.
— Хорошо, — кивнула я и добродушно заметила, оглядев себя сверху вниз: — Мне казалось, я не похожа на умирающего лебедя.
Платье меня немного полнило, складки на груди придавали объёма и без того не крохотному размеру. Конечно, я сильно похудела, спали бока, живот, немного сдулись груди, став на полразмера меньше, но тщедушной я точно не стала. Если не учитывать показания крови, конечно, в первую очередь злосчастного гемоглобина, который болтался на уровне значительно ниже нормы. Однако, как выяснилось, низкий гемоглобин сказывается на цвете кожи и общем самочувствии, но не на объёмах моего тела.
— Слава богу, не похожа, — согласился Лёша. — Но мне кажется, тебе не помешало бы немного набрать вес.
Я мысленно поморщилась. Как же всё до боли, до зубного скрежета знакомо: надо похудеть; необходимо набрать вес; ты просто ленишься ходить в зал, поэтому вместе с грудью у тебя растёт пузо.
— Тебе нравятся пышечки? — Я отыскала в себе силы для натянутой улыбки.
— Мне нравится, когда человек здоров и находится в ладах со своей конституцией. Понимаешь, о чём я?
— Примерно…
— Грубо говоря, у тебя нормостеническое телосложение, ты — мезоформ. Даже если ты перестанешь есть вообще, твой тип не станет долихоморфным, — он посмотрел на меня и добавил: — Астеническим.
— Худая корова ещё не газель? — усмехнулась я.
— Можно и так сказать. Это не значит, что нужно махнуть на себя рукой. Сказать, что такой я уродился, довести себя до анорексии или, наоборот, ожирения, но ждать от своего тела того, чего оно не может — не стоит.
