Найд очень не хотел попасть на разнос к Баксону, но это было неизбежно. Хуже всего было вот что: комбайн тоже неслабо побило камнями. Если Найду впаяют штраф еще и за поломку оборудования, то от его зарплаты просто ничего не останется!
Найд скрипнул зубами. Его это не устраивало. Впрочем, его здесь мало что устраивало. Он же не был слепым и видел все происходящее! Несправедливые штрафы, нехватка оборудования, трухлявая экипировка, задержки зарплаты, неоплачиваемые внеурочные… И это касалось только работы – а за пределами шахты несправедливости было хоть отбавляй!
Но Найд большую часть времени пребывал в состоянии мрачной апатии. Злость, рвущуюся наружу годами, приходилось держать при себе – из соображений безопасности. И эта злость разъедала его изнутри. Он каждодневно бичевал себя за то, что молча глотает несправедливость по отношению к себе. И все равно сделать ничего не мог… Найду было очень страшно выделиться, вякнуть, вставить свой аргумент, попросить, наконец, причитающееся! Он почти что стопроцентно знал, что ничего не добьется. Но ладно бы все осталось, как прежде – но нет! После того, как он хоть раз выскажет недовольство, он запустит какие-то непоправимые процессы и перестанет быть на хорошем счету.
«А разве я на хорошем счету? Разве не я полчаса назад едва не погиб в шахте? Разве бы меня спасло, если бы я был на хорошем счету?»
А что скажут остальные шахтеры, если вызовут и их тоже? "Старички" недолюбливали молодняк, кем Рамис с Найдом являлись. Нет, они вряд ли станут топить их перед начальством.. Но у них не хватит смелости сказать, что свод шахты был укреплен недостаточно. Хотя Найд был уверен, что они это заметили с самого первого дня работы на этом участке. Шахтеры ведь народ осторожный… Профессия обязывает.
А должен ли Найд сказать о нарушении?
Он с силой сжал кулаки.
Конечно, должен. Только опасно говорить такое в присутствии руководства. Причин безалаберного укрепления свода шахты могло быть только две: кто-то просто увёл бюджет или материалы – тогда руководство в доле, будет крыть своих. Либо же кто-то прокололся – но вряд ли из простых рабочих. Простой рабочий никогда так не сделает, ведь от добросовестного укрепления шахтовых ходов зависят жизни.. В том числе и его собственная жизнь! А вот если кто-то из бригадиров или вышестоящего начальства просто прошляпил, забыл про этот участок… Да, это вероятная причина.
И что бы ни лежало в основе произошедшего, главный по безопасности будет рьяно искать виноватого..
Найд стыдливо поморщился, осознав, что ему все равно, кого и насколько справедливо обвинят. Лишь бы не его!
Лишь бы не его..
Вагонетка проходила последние метры под землёй. По стенам шахты вилась гирлянда проводов и красных лампочек. Найд всмотрелся в лица остальных шахтеров. Что-то было не так с ними. Вся бригада выглядела крайне подавленной, если не сказать – пристыженной. И это было очень на них непохоже. Только его друг Рамис вел себя, как и обычно.
Они ещё немного проехали, и, наконец, выбрались на поверхность.
– Давай-ка в медпункт, – Рамис первый спрыгнул с вагонетки и кивком головы указал на огромную махину прямо за его спиной.
Цеха, склады, офисное здание… На территории было несколько корпусов. Страшные, грязные, облупленные фасады. Высокие здания минимум в 10 этажей. Огромные площади.
Неудивительно – здесь добывался уголь для всей страны.
