Тётя Тася порой спрашивала сочувственно: «Что, опять денег нет? Опять как в музей пришла?» Но однажды она встретила меня почти радостно:
– Вчера товар получила. Завод «Маяк». Авторучка поршневая. – И ткнула пальцем в стекло.
В витрине под стеклом я увидела нечто новое, необыкновенное! Среди всех школьных товаров посередине сияла в коробочке ручка. А под ней ценник: «Ручка-самописка, цена – 3 рубля». «Как – самописка? – подумала я. – Она что, сама пишет?»
– Это не простая ручка, поршневая, чернила сама набирает, – говорила тётя Тася.
Дома в эту ночь я почти не спала на своём сундучке. А та волшебная ручка-самописка так и стояла перед глазами. Так и хотелось взять её в руки и что-нибудь написать на бумаге. Ведь я уже отлично пишу. Но там, в витрине, она самая дорогая и стоит целых три рубля. Где, где взять такие деньги? Конечно, бесполезно просить у бабушки с дедом. И к родителям в Останкино тоже ещё не скоро поедем. И вдруг мелькнуло… Однажды я увидела, когда дедушка открывал ключом центральный ящик своего письменного стола, что там слева лежали зелёненькие три рубля, и совсем близко, с краю. Я затаилась и с этой минуты потеряла покой.
И вот однажды, когда взрослых не было дома, я потянула за ключ ящик письменного стола, почувствовала сладкий запах дедушкиного курительного табака… И увидела эти самые заветные зелёные три рубля, схватила и быстро сунула в кармашек фартука. Сердце билось буквально у горла. Неужели чудо-ручка будет моя? И скорей задвинула ящик.
И действительно, как только бабушка выпустила меня гулять во двор, я вмиг оказалась в «Культтоварах», у заветной витрины.
– Ну вот, – улыбнулась мне тётя Тася, когда я протянула деньги. – Молодец! Другое дело.
И выложила на прилавок заветную ручку в длинной картонной коробочке.
– А знаешь, как ей пользоваться?
Нет, я, конечно, не знала. И тут она, поставив на стекло пузырёк лиловых чернил, набрала в ручку несколько капель.
– Смотри, как хорошо пишет, – черкнув, расписалась она на какой-то бумажке. – Ведь это же ручка-автомат.
Сквозь прозрачный цилиндрик самописки темнели чернила. И тётя Тася отдала её мне:
– Держи! Учись, не ленись.
Я положила ручку в карман фартука, сердце моё замирало от счастья. Наконец-то моя мечта сбылась!
Но уже по дороге домой меня стал мучить серьёзный вопрос: что же делать с покупкой? Где держать? Куда прятать? В комнатах нельзя. Бабушка знает там каждый закуток. Не прятать же в общественных ванной или туалете? Остаётся лишь кухня. У нас в общей кухне стоял не кухонный стол, как у прочих соседей, а высокий ларь. На крышке его бабушка готовила, как на столешнице. И открывался он редко, только к Пасхе или большим праздникам, поскольку внутри лежала очень нужная в хозяйстве крупная утварь: формочки для пасхи, металлические формы для выпечки куличей, скалка и рубель для глажки постельного льняного белья, чугунный утюг, противни, подносы и прочие нужные бытовые предметы. А стоял этот наш ларь не на полу, а на кирпичах. И тут меня осенило! Спрячу-ка я свою драгоценность подальше под ларь. Я так и сделала и даже ладошкой подвинула поглубже, подальше от края. Как же я была весь день радостна и послушна!
Но спокойная жизнь продолжалась недолго.
Вечером, открыв ящик, дедушка спросил:
– Зина, ты ничего не брала у меня из стола?
Бабушка удивилась:
– С какой стати?.. А что, у тебя что-то пропало?
