Экипаж занял свои места в кабине, посадка на рейс была закончена, трап с полустертой надписью «Аэрофлот» отъехал от борта самолета, и командир сказал штурману:
– Читай молитву!
Молитвой пилоты называют карту контрольных проверок, что выполняется перед каждым этапом полета.
– Заглушки, штанги?
– На борту.
– Двери, люки?
– Закрыты, табло не горят.
Когда кто-либо, не связанный с авиацией, впервые попадает в кабину современного самолета, то, прежде всего, его поражает обилие тумблеров, рычагов, переключателей, приборов, кажется, что запомнить последовательность их включения, настройки просто невозможно. Возможно, если делать это каждый день, но в авиации полагаться на память не положено, какая-нибудь забытая «мелочь» может привести к тому, что при расследовании авиационных катастроф называют «человеческим фактором» – и техника исправна, и погода не подвела, а самолет упал по вине экипажа.
Когда карта контрольных проверок была выполнена, бортинженер запустил двигатели. Самолет ожил, низкий привычный звук моторов заполнил пространство кабины.
– Пилотирование слева, связь справа, – распорядился командир. – Вася, запроси предварительный.
Второй пилот вздохнул, надежда на то, что командир, наконец, доверит ему взлет, угасла. Он связался с диспетчером и запросил разрешение занять предварительный старт.
– Двигатели прогреты! – доложил бортинженер, и, выполнив карту контрольных проверок перед рулением, командир добавил газ, страгивая самолет с места. Ту-154М, рейса «Архангельск – Одесса» вырулил на взлетную полосу. Дул боковой ветер, не слабый, но допустимый, низкие облака клубились над полосой, грозя вновь уменьшить видимость ниже минимума.
– Взлетаем, рубеж 250, режим взлетный, РУД держать! – скомандовал Анатолий Иванович.
Бортинженер двинул рычаги управления двигателями до упора вперед, моторы взревели, разрывая пространство мощным, тяжелым звуком.
– Двигатели на взлетном, параметры в норме, РУД держу, – доложил бортинженер, и когда командир уже отпустил тормоза, яркий луч света, бог весть как прорвавшийся сквозь многоярусную занавесь облаков, ударил в стекла кабины.
«К удаче», – подумал Анатолий Иванович.
Самолет начал разбег, скорость росла.
– Рубеж!
– Подъем! – звучал в наушниках голос штурмана. Командир потянул штурвал на себя, отрывая переднее колесо шасси от бетонки. Самолет продолжал разбег, подняв нос к небу, стремясь оторваться от земли, уйти в свою родную стихию.
– Безопасная! – доложил штурман о том, что скорость, на которой многотонная махина уже способна держаться в воздухе, достигнута.
Полоса ушла вниз, под крыло, растаяв в мутной пелене облаков. Самолет, набирая высоту, лег на курс, взяв направление на Одессу. Вот уже набран заданный эшелон, и автопилот, выполняя программу, введенную штурманом в навигационное вычислительное устройство, ведет самолет в Одессу, домой. Под крылом плывут облака, освещенные лучами солнца, а над ними лишь бескрайняя синева неба.
Анатолий Иванович следит за приборами, а Вася с упоением читает своего Чейза. Штурман отмечает на карте место нахождения самолета и вносит поправки в навигационный комплекс. Бортинженер наблюдает за работой всех систем. Все нормально, все в порядке.
И вдруг Анатолия Ивановича что-то кольнуло, какая-то мысль возникла в подсознании, всплыв из глубины памяти, из давних, давно забытых времен.
– Вася, следи за приборами, – сказал он, – а я по салону пройдусь, посмотрю, как там пассажиры.
