– Ннет, я, я, я не могу. Ты… звони…
Замок щелкнул.
– Сам звони! Ты не мог без этого обойтись?!
– Я… я правда… Она орала, как свинья! Я даже не подумал, что вот так… Кинулась на меня с этой палкой своей!
– Бабку скрутить не мог? Зачем до крайности было доходить?!
– Я не виноват! Я не виноват! Она сама!
Они явно двигались в сторону кухни.
А я… я заметалась в ужасе. У самого окна стояли коробки с техникой и, наверное, будущей кухней в разобранном пока виде, я бросилась к ним. И едва успела скрыться, когда они вошли в помещение.
– Тут пероксид нужен. Башмак выкинь в другом районе! – зашуршал пакет.
Кран один из пришедших перекрыл. И я зажала рот рукой, боясь, что мое свистящее от страха дыхание будет слышно.
– Поехали. Я тебя отвезу. И заодно от башмака избавимся.
– А кровь?!
– Вот и съездим за химией! Вот дурак ты, отвезли бы ее назад и все.
– А она, знаешь, как орала, что у нее квартиру отжали эту проклятую! Ты же помнишь! Тут с самого начала не шло дело, все из рук валилось, к соседям часть потолка рухнула, крыша почти просела, трубы гудели, как в преисподней, – взвыл невидимый мне мужчина. – Господи, призрак теперь точно являться будет всем нам в страшных снах.
– Только тебе если. Мне точно нет. А тем, кто такие бабки отваливает за квартиры, страшные сны только о разорении снятся. Пошли.
– Проклятое место!
– В жизни ничего без проблем не бывает. Пошли. Я приеду, все ототру. У меня дома пероксид есть. Будет все, как новенькое. Проклятое… Проклятое… Это ты дебил, а квартирка-то прелесть. Хорошая квартирка.
Свет на кухне погас. Двое направились к выходу, оставив меня в тишине, в темноте наедине с кровью и страхом в очень хорошей квартире.
Я не знаю, почему так сделала, что заставило меня приподняться на дрожащих ногах и, пригибаясь, выглянуть в окно кухни, выходившей в тот самый чистенький, несмотря на проливной дождь, ухоженный дворик-колодец. Свет фонарей выхватил спустя пару минут две мужские фигуры, исчезнувшие в арке через несколько мгновений. Вместе ними пропало и ощущение, что на этой планете есть кто-то иной кроме меня и призрака, о котором они говорили.
Я упала обратно на пол и прижалась спиной к оштукатуренной стене. Пальцы рук совершали привычные движения, только салфеточки не было…
Было очень страшно, так страшно, что дышалось с трудом, казалось, что, если я поверну голову и чуть приподнимусь, выглянув из-за коробок, они все будут стоять там, даже та, которая с утра в аптеке сжимала в сухоньких пальцах стаканчик с водой.
Я принялась с остервенением рыться в сумке, в темноте это было сложновато, но я смогла – нащупала среди своих блокнотов, мелочей, ключей, бумажек, ту самую книжечку, из-за которой тут и оказалась.
Темно, не зги не видно, и как же страшно подняться с пола. И все же пересилив себя, я встала, не глядя в ту сторону, где подсыхало пятно, смотря только на документ, который из темного пятна по мере приближения к окну обретал содержание. Стручкова Татьяна Петровна была прописана здесь. До июля месяца. Пятьдесят лет и до июля.
Все оказалось гораздо сложнее… Чем просто деменция. Все гораздо сложнее…
И что делать?
Что мне делать?
Полицию вызывать?
Да!
Рассказать все…
Разве есть другие варианты?
Где-то на другом конце квартиры послышался шорох, и я упала на пол, прижавшись щекой к шершавой пыльной поверхности. Ночь слилась с ужасом, перемешалась с запахом крови, я понимаю, это все на уровне подсознания, не может ТАК пахнуть кровью, но пахло, пахло ТАК, что тошнило. Желудок скрутило.
