Так наступила зима. Однажды она пришла не с друзьями и не одна, а с подружкой. Подружка назвалась Леной. Лена была зажигательно смешливой, весёлой и раскованной. Выпили пару бутылок вина, потом какой-то ликёр, после него допили остававшийся на донышке от какой-то из последних дружеских посиделок коньяк. Чудесно поговорили, Лариса была, как всегда, неподражаема, в пух и прах разнесла недавнюю премьеру «Ленкома», саркастически высказывалась об игре своего любимого Абдулова, высмеяла вялую и «спящую на ходу» Захарову. Об институте, учёбе и общих друзьях как будто забыли, с удовольствием слушали Лену, её рассказы о любовниках-неудачниках. Темы взаимоотношений Лары и Жени не касались.
Засиделись допоздна. Как обычно и бывало со всеми гостями, Женя отправил девушек в бывшую мамину комнату. По старой привычке пошёл в ванную первым, чтобы не мешать гостям делать всё, что им захочется, и не слышал, как Лена сказала подруге:
– Клёвый парень, симпатичный. Неужели тебе не нравится?
– Нравится, – лаконично ответила Лара.
– И ты что, будешь со мной на одном диване толкаться? К нему не пойдёшь?
– Нет.
– Ну и дура. Тогда я пойду, если ты не против.
– Не против. Иди.
Лена ушла, но довольно быстро вернулась.
– Лорка, он тебя любит.
– Я знаю.
– И что?
– Я тоже его люблю.
– Вы оба чокнутые какие-то! Чего тебе ещё надо?
– Многое. Не мельтеши, ложись. Завтра новый день. Завтра что-нибудь ещё будет. Если будет завтра.
– Будет, куда оно денется. Сегодня уже завтра. Почти три часа завтра.
– Тогда послезавтра. Если считать от вчера.
Это и есть настоящая любовь: помириться можно ещё быстрее, чем поссориться. Всего-то нужны несколько слов, и никаких объяснений, типа «в этом всё дело» или «я думал, так будет лучше». Женя сказал: «Прости. Я тебя люблю. Мне без тебя плохо». И всё. Вернулась прежняя любимая и ласковая к любящему, нежному и заботливому.
– Давай уедем отсюда. Насовсем, – в первый день Нового года вдруг сказала она.
– Куда?
– Всё равно. Просто отсюда. Чтобы все вокруг говорили на непонятных языках. Чтобы только мы могли понимать друг друга.
– А тебе не надоест?
– Мне – нет.
– А как жить? На что? Чем-то надо заниматься.
– Везде можно что-то придумать. Хотя… с твоими богатствами. Квартира поди на кучу зелёных потянет. Даже просто в аренду сдавать – уже на жизнь хватит.
– С тобой – я не против. Но как всю жизнь болтаться по свету? Не надоест?
– А кто знает – сколько её, жизни. Может, она завтра закончится. Я потому стараюсь жить сегодня. Когда-нибудь наступит день, после которого не будет никакого «завтра».
– Знаешь, сегодня мне очень-очень хотелось бы, чтобы никакого завтра не было. Чтобы было вечное сегодня, чтобы жить твоей сегодняшней красотой, нашей сегодняшней любовью.
– Сегодня нам хорошо. Но «сегодня» рано или поздно закончится. И тогда может начаться проблема с «завтра».
– Когда-нибудь обязательно. Но не завтра и не послезавтра. Ты знаешь, я не верю в бога. Я верю в судьбу. Но не в какую-то мифическую марионетку, которую кто-то дёргает за невидимые верёвочки, а в цепь случайных событий. Но многие из этих событий определяем мы сами! И каждое происходит из-за какой-нибудь абсолютно определённой причины. И причинами вполне можно управлять, в какой-то мере. Поэтому мне кажется, что завтра обязано наступить, если мы постараемся.
– Наверное. Обычно так и бывает. Но иногда не получается.
Женя не обратил внимания на эти с тоской сказанные слова. Он тогда на многое не обращал внимания. Он был настолько рад, что Лара опять с ним, что не обращал внимания ни на учёбу, ни на бытовые неурядицы, ни на ежемесячно дешевевшие деньги, ни на то, что даже этих дешёвых денег иногда просто не было. Ему ничего не было нужно в жизни, кроме этой девушки.
