Веселые виндзорские кумушки - страница 6

Фентон(за сценой). Есть тут кто-нибудь? Эй!

Мистрис Куикли. Кто это там? Войдите!

Входит Фентон.

Фентон. Здравствуйте, добрейшая, как поживаете?

Мистрис Куикли. Прекрасно, раз ваша милость этим интересуется.

Фентон. Что нового? Как поживает прекрасная мисс Анна?

Мистрис Куикли. Вот уж правда, сэр, и прекрасна она, и добродетельна, и кротка… и вам не враг, могу сказать кстати, слава тебе господи!

Фентон. Удастся ли мне? Как ты думаешь? Я не получу отказа?

Мистрис Куикли. Правду сказать, сэр, все в руках Божьих. Но, тем не менее, мистер Фентон, готова поклясться, она вас любит. Есть у вашей милости бородавка над глазом?

Фентон. Есть. Но при чем тут бородавка?

Мистрис Куикли. Тут целая история. Ох, уж эта мне Нэн. Но могу дать ей демонстрацию: добродетельнее девушки днем с огнем не найти. Мы битый час толковали все об этой родинке! Вот уж насмеешься-то с ней. Правда, она очень склонна к меланхолии и задумчивости, но одно вам могу сказать: действуйте!

Фентон. Хорошо, я сегодня же повидаюсь с ней. На, вот тебе деньги. Похлопочи, пожалуйста, за меня… Если увидишь ее раньше, чем я, замолви словечко.

Мистрис Куикли. Замолвить? Да уж замолвим! А в другой раз я вам поподробнее расскажу насчет родинки да кстати и насчет других женихов.

Фентон. Отлично. Ну, прощай, я очень тороплюсь. (Уходит.)

Мистрис Куикли. Всего доброго вашей милости! – Правду говоря, прекрасный молодой джентльмен! Но Анна его не любит. Потому что я знаю ее чувства не хуже кого другого. – А, чтоб тебя! Как это я позабыла! (Уходит.)

Перед домом Педжа.

Входит мистрис Педж с письмом.

Мистрис Педж. Каково это? Как же это так: любовные письма миновали меня в самые праздничные годы моей жизни, а теперь я стала их получать? Посмотрим! (Читает.) «Не спрашивайте у меня, почему я люблю вас. Хотя любовь позволяет рассудку быть проповедником, но никогда не выбирает его в советчики. Вы уже не молоды, я тоже. Вот вам и симпатия. Вы веселого нрава, я тоже, ха-ха! Вот вам и еще симпатия. Вы не прочь выпить, я тоже, – какой же вам еще симпатии? Удовлетворись тем, мистрис Педж, если только любовь воина может удовлетворить тебя, что я тебя люблю. Я не говорю: «сжалься надо мной», – такие выражения воину не подходят, но я говорю: «люби меня».

Джон Фальстаф». Вот Ирод-то иудейский! О испорченный, развращенный свет! Этакая развалина притворяется юным кавалером! Какой же это неосторожностью я, с чертовой помощью, подала этому фламандскому пьянчуге повод так дерзко осаждать меня? Да я его и трех раз не видала! Что я ему могла сказать? Я при нем, кажется, своей веселости не расточала, прости меня Бог! Я положительно внесу билль в парламент об истреблении мужского рода! Как же мне ему отомстить? Потому что отомщу-то я ему непременно, – это так же верно, как то, что у него вместо кишок – колбаса!

Входит мистрис Форд.

Мистрис Форд. Мистрис Педж, а я, честное слово, шла к вам!

Мистрис Педж. А я, честное слово, шла к вам! Что это, – как вы плохо выглядите?

Мистрис Форд. Неужели? Не могу этому поверить: могу доказать вам противное.

Мистрис Педж. Нет, по-моему, плохо!

Мистрис Форд. Будь по-вашему, хотя повторяю, я могла бы доказать вам противное! Да, мистрис Педж… Дайте мне совет.

Мистрис Педж. А в чем дело, голубушка?

Мистрис Форд