Габриэлла фурией носилась от окна к окну, высматривая, не появится ли жених со свитой.
Король тоже стоял в коридоре у окна, потирал виски и грустил.
Из любопытства и мне захотелось посмотреть, куда все уставились.
Берта показала мне, куда должны приземлиться гости. Так, по моим прикидкам, для них подготовили поле размером с небольшой аэропорт. Кто же такие, эти драконы?
Тут Габриэлла заметила меня:
– С минуты на минуту приедет мой жених, на кого ты похожа!
У меня всё сильнее ныла нога, мне было не до визгов сестры. Я плелась к себе в комнату, Габриэлла увязалась за мной.
– Приводи себя в порядок, несчастная! – из неё в прямом смысле летели слюни.
– Габриэлла, я ногу поранила. Можно я вообще не приду? – я жалобно посмотрела сестре в глаза.
– Ты специально? Смерти моей хочешь? Я этого жениха как солнца жду. Вот, я же говорила, что ты будешь пакостить…
– Отстань, – я отмахнулась от неё. Она своим криком довела до паники служанок, у тех тряслись руки, я огрызнулась:
– Габриэлла, заткнись. Хватит орать.
– Что! Гости на пороге, а ты нечёсаная, не одета. Хочешь опозорить меня?
– Отцепись ты от меня. Чего тебе надо? – я уже не знала как от неё отделаться, она всё не умолкала.
– Я замуж хочу., – внезапно накал её визгов пошёл на убыль. Габриэлла ворвалась в мою комнату раньше меня, влетела в кресло.
Передо мной сидела расстроенная девушка.
– Хочу выбраться отсюда. Чтоб никогда больше не видеть опостылевший дворец, унылое лицо отца, проклятую кашу, мерзкого Вазира.
– Ну, так сегодня и отправишься в своё счастье.
– Папаша всех предыдущих женихов разогнал, лишь бы приданое не отдавать. А вдруг и сегодня выгонит.
– Говорят, твой жених могучий и властный. Раз в десять богаче папеньки. И войной грозит. Отдаст.
– А вдруг, – истерика Габриэллы переползла в заунывные стенания.
– Слушай, Габриэлла. Хочешь, чтоб мужик на тебя внимание обратил, ну веди себя так, чтоб ему башку снесло. Губы накрась, пудру сотри с лица, а то белая, как стена. Кто тебя краситься учил?
И вообще, ты вся кашей пропахла. У тебя есть парфюм?
– Кто?
– Духи. Аромат.
– Что? О чём ты. Зачем это?
– Понимаешь, хорошие духи это как сексуальное бельё. Ты сразу чувствуешь себя уверенно, наполняешь собой пространство, становишься заметной. Хотя трусов твоих никто не видит.
– Какие трусы, что ты несёшь. Дура! Прикуси язык советовать мне! – Габриэллу снова понесло.
– Ясно, мира между нами не будет. – я отвернулась от неё, сестра мне поднадоела.
Берта шнуровала на мне платье, другая девушка укладывала волосы. У меня страшно ныла нога. Я не могла на неё наступить.
Вдруг Габриэлла взвизгнула:
– А ну снимай красное платье! Ты что, хочешь быть красивее меня?
Я так и знала, ты…
Она, не договорив, оглянувшись, схватила первое попавшееся под руку зеркальце и швырнула в меня.
– Слушай, я обычно очень взаимна. Габриэлла, ты в другой раз получишь сдачу, – я еле сдержалась, чтоб не треснуть её,:
– Хватит визжать. Давай, проваливай из моей комнаты. Сама со своей мечтой разбирайся. – у меня лопнуло терпение.
Служанки закончили свою работу, вышли. Я повернулась к Берте:
– Надо же, я ничего не могу вспомнить. Не понимаю, почему так грустит король.
Берта рассказала, что
если Габриэлла не могла дождаться суженного, то как раз король мечтал, чтоб жених не приехал. Никогда.
Чтоб заблудился, потерялся, сломал ногу – да что угодно, лишь бы не отдавать треть царства в приданое. Правду сказать, король с давних пор тронулся умом по неизвестной причине и теперь с маниакальным рвением пытался экономить на всём.
