Ветер крепчает - страница 8

Но были ли это часы счастья, которых он ждал с таким нетерпением?

Когда он находился вдали от дам, ему отчаянно хотелось их видеть. Желание это было настолько сильно, что он в конце концов из личной прихоти создал свою собственную Фантазию а-ля Рубенс. А после загорелся желанием понять, насколько созданный образ похож на реальную девушку. Отчего стремление видеться с дамами постепенно лишь усиливалось в нем.

Однако, оказываясь, как теперь, в их компании, он получал удовольствие от одного лишь соседства с ними: о большем мечтать было невозможно. Вплоть до настоящего момента все тревоги и заботы, как то: похожа ли придуманная девушка на реальную, – в их присутствии забывались сами собой. А все потому, что он хотел как можно полнее прочувствовать, что находится подле них, вместе с ними, и ради этого приносил в жертву все прочее, включая, разумеется, выданный самому себе загодя урок выяснить, насколько полно образ отражает реальность.

И все же порой его посещало чувство – правда, весьма смутное, – что сидящая перед ним девушка и девушка, нарисованная его воображением, – два совершенно разных существа. Возможно, живому человеку недоставало той самой нежности кожи, что отличала главную героиню его недописанной Фантазии а-ля Рубенс, – нежности, свойственной розовым лепесткам.

Эпизод с двумя фотографиями позволил ему несколько отчетливее уловить это отличие.

Спустились сумерки; он в одиночестве возвращался по слабо освещенной дорожке в отель.

В это время внимание его привлекло движение за росшими вдоль дорожки деревьями: какое-то непонятное существо забиралось на ветку высокого каштана и беспрерывно ее раскачивало.

Вспомнив вдруг о своем бестолковом ангеле-хранителе, он обеспокоенно поднял голову, и в этот момент с дерева неожиданно спрыгнул темно-бурый зверек. Это оказалась белка.

– Глупый грызун! – невольно пробормотал молодой человек.

Закинув хвост на спину, белка в панике помчалась по темным зарослям прочь. Он провожал взглядом зверька до тех пор, пока тот не пропал из виду.

В кафе «Сяноару»[4] яблоку негде упасть. Толкнув стеклянную дверь, я захожу внутрь, но приятелей своих замечаю не сразу. Ненадолго замираю у порога. Джаз обрушивается на мои пять чувств сырой сочной плотью. В это время взгляд мой выхватывает из толпы смеющееся женское лицо. Я подслеповато вглядываюсь. Женщина поднимает белую руку. И вот тогда – под ее рукой – я наконец обнаруживаю своих товарищей. Двигаюсь в их сторону. И даже когда прохожу мимо той женщины, линии наших взглядов пересекаются, но не совпадают.

Вокруг столика сидят трое молодых людей; все трое молчат – оркестровая музыка их явно не радует. Когда я подхожу, они приветствуют меня лишь короткими взглядами. На столике в сигаретном дыму холодно поблескивают стаканы с виски. Я подсаживаюсь и присоединяюсь к их молчанию.

Каждый вечер я встречаюсь с ними здесь, в этом кафе.

Мне двадцать. До сих пор я жил почти в полном одиночестве. Но в силу возраста оставаться дольше в покое, который позволяет вести настолько замкнутую жизнь, уже не мог. К исходу нынешней весны, когда она начала превращаться в лето, мне сделалось совсем невыносимо.

Как раз тогда друзья, собиравшиеся в кафе «Сяноару», позвали меня с собой. Мне хотелось произвести на них хорошее впечатление. И я согласился. В тот вечер я повстречался с девушкой, от которой был без ума один из моих приятелей, Маки, мечтавший «сделать ее своей».