– А это что? – спросил Ваня, указав на выбоину.
– Пытались вырубить проход к дому, не получилось. Думаю, что они уже не выберутся.
– А где Виктор сейчас?
– У нас дома.
– Он будет у нас жить?
– А куда ему сейчас, пусть живёт, бабку то, его мать, завалило.
Послышался крик.
– Папа.
– Что? – крикнул в ответ Степан.
– Мамы просили позвать вас всех кушать.
– Сейчас идём.
Они стали подниматься. Нередко они обедали сразу двумя семьями. В этот раз обед организовали в доме дяди Стёпы. Три двоюродных сестры и одна родная, две мамы, местный дурачок, Ваня, папа Коля и дядя Стёпа.
За столом была молчаливая, нервная обстановка, хотя обычно обед проходил в весёлых разговорах, а сейчас в большинстве своем все молчали, сказались события последних дней. Первым вопросом мамы был.
– Ты его наказал?
Все поняли о ком речь.
– Да, достаточно, – ответил отец.
Видно было, что мама, конечно же, тоже переживала, и была слегка «на нервах».
Девочки тихонько шушукались.
– Что дальше будет? – спросила мама, – приедут нас военные выручать. Завтра уже никому на работу не выйти. Не переехать эти валы, ни лес вывезти. Да и в лес вообще не въехать.
– Понятно это все. В любом случае в РММ пойдём, а там начальство пусть решает.
– А ты Степан с людьми говорил в центре, может милиция что говорит?
– Ничего не говорит, «Сохраняйте спокойствие!» говорит.
Присутствующие за столом внимательно слушали разговор. Все, кроме дурачка.
– Виктор тебе добавки положить? – спросила его мама.
Тот помотал головой, а затем вступил в разговор, насколько это было возможно.
– Ооо, – немного помолчал, – ооо всё, – снова помолчал, – о делат, йа ч утую.
– Не понял, что он сказал? – спросил отец.
Виктор ещё скажи.
– И я, я у тою.
– Ты чувствуешь?
Тот кивнул.
– А что ты чувствуешь?
– Ооо.
– Кого-то чувствуешь?
Виктор снова кивнул.
– Это он делает?
– Да, – почти четко произнес Виктор.
– Это Бог? – спросила мама.
Тот мотал головой в разные стороны.
– А кто?
Виктор развел руками давая понять, что не знает.
– А что он хочет? – спросил Степан.
Виктор снова развел руками.
– Хотя бы мы теперь понимаем, что это людских рук дело.
– Папа, с чего ты взял, что он говорит о человеке? Может быть всё-таки, об инопланетянах, или о чём другом, – просила старшая дочь Степана.
– Ну да, может быть и так.
Ввиду того что электрическая сеть в селе была нарушена, весь следующий час вся мужская часть семьи Кошкиных, собрав все возможные бочки таскала воду, так как насосы больше не работали, чтобы вечером можно было полить огороды.
7
Всё что помнил Даниил из своей жизни, это четыре белых стены, ну или частично белых. Если воспоминания, сумбурно плавающие в его голове, не врали, то когда-то они были другого цвета, цвета похожего на то, что он видел в верхней, не закрашенной части окна. Он даже не знал, что это окно, даже не знал, что это небо. Иногда насыщено голубое, часто тёмно-серое, а изредка чёрное. Откуда ему было знать эти слова. Он ни с кем никогда не общался, но если все же не подводили его воспоминания, то несколько лиц детей, с которыми когда-то жил в этой комнате он вспоминал. На самом деле не в этой, с самого начала его поместили в палату к другим детям, именно там и были голубые стены, но если дети как-то развивались, то сам Данила остановился в своем развитии на уровне трёхлетнего. Его память не формировала образы способные остаться в ней, и каждый день для него начинался, как новый. Но каким-то непостижимым для него образом память всё-таки сохранила воспоминания о тех детях, которые жили с ним. Данила не помнил, как его переводили, уже повзрослевшего сюда в одиночную палату. Врачи давно перестали пытаться привить ему какие-то знания, он для них был просто, как бы это грубо не звучало, биомассой. Ни на какие мыслительные действия неспособным.
