– А у вас?
– А у нас по-разному. Считается, что иногда опасно доверять. Мы стараемся иметь меньше переводчиков. Китайцы, которые служат переводчиками у англичан, оказываются нашими злейшими врагами. Вам, генерал и посол, лучше знать наш язык самому, а переводчики вас подведут. Это хитрый народ. Хороший и порядочный человек не пойдет на такую работу. Пустое шпионское занятие. Как у англичан.
И Шань совсем раскраснелся, ему мало, что он распоясался и распахнулся. Он снял с себя парадный тяжелый халат. Он снял и розовый халат, остался в нижнем, похожем на длинную рубашку. Пьянел в меру, цепко вглядывался в лицо Муравьева. Понимал, что ведет себя не совсем пристойно, как лесной охотник, напившийся у торговца, как дикарь, и, кажется, делал все это нарочно, испытывая Муравьева. Желал испытать, стал ли тот ему, китайцу, подлинным братом, который все простит и простоту стерпит. Или ему в душе отвратительно, как англичанину на его месте сейчас стало бы. Если ты свой, так во всем. Князь испытывал нового союзника. Выкажет ли свое превосходство и презрение к азиатской простоте и распущенности желтого вельможи. И этим обнаружит, что общеевропейские интересы всем им ближе, чем соседство.
Муравьев, как брат, виду не подал. Он расспрашивал и мотал на ус. Опять И Шань сказал, что мы оба народы северные и друг другу близки. Муравьев делал вид, что не понимает, о чем речь. Заходить так далеко он не намеревался. Это походило на то, что говорил когда-то Невельской, что маньчжуры в случае падения их династии будут проситься в подданство России. И Шань нетрезв, но говорит трезво, гораздо основательней Невельского, и дело казалось исполнимей, так как сам маньчжур о нем толкует.
Молодой Сын Неба знал ли, что делал? Им прислан дипломат тончайшего ума. Или есть у них влиятельная оппозиция? И Шань желает испытать: союзники ли мы на самом деле или такие же захватчики, как все европейцы?
– После переговоров вы поспешите прямо к своему государю?
– Да, – ответил Муравьев. – Осенью я буду в Петербурге. Если появится чрезвычайная необходимость, то выеду немедленно. Говорите прямо.
– Положение маньчжур очень хорошее, мы побеждаем мятежников самозванца Хуна и разбиваем войска и флот варваров с Запада. Но в будущем хотели бы под надежную власть, – от волнения И Шань схватил воздух ртом, – присоединиться к сильной империи. Если при наших победах нам грозит полное уничтожение, мятежники придут, то все мы погибнем от рук китайцев. Наша страна, конечно, бывала еще в большей опасности. Поэтому мы рады, что вы на Амуре и приморские земли в совместном владении и граница там не определена. Мы просто выедем на свои земли, общие с вами, и окажемся с Россией в одном государстве, что всегда можно подтвердить войскам и сославшись на трактат. Китайцев это дело не касается. Тайпины, как националисты, не признают захваченный нами Тибет, а также и Маньчжурию настоящим Китаем.
– Да, над Китаем нависла угроза. После сражений в Кантоне начинается новая война против Китая. У меня нет самых последних сведений. Вероятно, вы, князь, знаете больше меня. Соединенные флоты двух сильных держав высадят войска, чтобы угрожать Пекину.
И Шань усмехнулся:
– Англичане очень легкомысленный народ, если думают, что Китай можно завоевать. Их новые пушки и скорострельные винтовки лишь глупые выдумки, которыми можно разбить поиска, но нельзя победить Китай. Этого не будет никогда. Они полагают, что если мы потерпим поражение в боях, то сдадимся. Их новые часто стреляющие пушки привезены, чтобы пугать. Но такую страну, как Китай, нельзя победить и тысячами пушек. Англичан горсть. Они могут пробить брешь в стене Кантона, захватить ямыни, уничтожить часть наших войск, но они даже нe в силах разграбить все лавки в большом городе, как Кантон. Они ничего не сделали там с Китаем. Мы не верим в их выдумки, что нас можно победить. Ваши две пушки мы посмотрели с благодарностью и остальное вооружение. Мы, конечно, все возьмем, когда будут полезны. Но спокойней нам с вами жить в одном государстве. Может быть, при двух монархах.
