Его прежний нос трудно было назвать носом. Это было скорее кусок бесформенного мяса, висевшего на месте носа. Такое обычно происходит из -за болезни, из -за попадания инфекций.
Мы краем глаз смотрели в его сторону и тихо жалели. Никто не смеялся. Даже если и смеялись, то не подавали виду. Хотя был один шутник, по имени Чонко. «Из- за уважения к его носу мы его пропускаем вперед», – прикалывался иногда он.
Так и продолжалась бы наша жизнь в привычнем русле, но однажды Санжыра- байке пришел в баню в медицинской маске. Даже в парную зашел в ней.
А когда снял маску, мы были удивлены увиденным. Вместе привычной мясной массы появился маленький, симпатичный нос, напоминающий орлиный клюв. А сам он выглядел совсем другим. Молодым, симпатичным. Мы были удивлены тому как маленький вроде бы орган может изменить человека до неузнаваемости.
Поскольку мы не знали, каким был он в молодости, не могли представить, как раньше выглядел его нос. Нам также была неведомо, каким образом происходило восстановление. Может на основе старых фотографий, а может он просто выбрал понравившийся себе нос?
Со временом мы привыкли к его новому облику. А новички, которые только- только начали посещать нашу баню, приняли его таким, как он выглядит сейчас. Только несколько человек, которые все еще помнили прошлое, каждый раз когда видели Санжыра-байке, который, судя по всему, берег свой новый нос как зеницу ока, напоминая Майкла Джексона, у которого также была подобная трансформация, вспоминали его прежний нос – красную, бесформенную массу, свисающую на его лице…
Самтыров звонил ему почти каждый день. Звонил в основном поздно ночью, когда он уже спал. Звонил и говорил о том, как он тронут его рассказом. И нудно рассказывал о тех моментах, которые ему особенно понравились. Это был рассказ о старом, назойливом журналисте, который посещал то одну, то другую редакцию с просьбой напечатать его пространную и громоздкую статью.
– Уже который раз перечитываю его и не перестаю удивляться, – говорил Самтыров восторженно. – Каждый раз нахожу что-то новое. Нд-а, оказывается все мы однажды превращаемся в таких надоедливых стариков. Кстати, как насчет работы? Есть какие-нибудь новости?
Самтырову, который всю свою жизнь провел в разных редакциях, было уже за шестьдесят, недавно он вышел на пенсию.
А для руководства газеты, в которой он работал, это было хорошим поводом, чтобы вежливо, без скандала выпроводить ворчливого старикана на «заслуженный отдых». С тех пор он ходил без работы и однажды увидев Турсунбека на улице очень обрадовался, попросил помочь с работой.
– Ты же все-таки в Белом доме работаешь, ближе, так сказать, к властьимущим. Один твой звонок и никакой редактор не посмеет отказать. Ты не представляешь, братишка, как мне трудно сидеть дома. Жена постоянно пилит, да и дети начали ненавидеть. Помоги, пожайлуста. Выручай старого коллегу, братишка! – жаловался он.
С тех пор он и позванивает неизменно. Сначала хвалит его рассказ, а потом плавно переходит к своей основной цели.
Очевидно было, что рассказ Турсунбека просто повод, так сказать, психологическая атака перед главным вопросом. Хотя кто знает, быть может, произведение действительно впечатлило его, потому что оно повествовало о старости, об ее нерадужном бытие.
Насчет его трудоустройства Турсунбек пару раз позвонил редакциям. Но безрезультатно: независимые газеты не видели никакой пользы от дряхлого старика, а у государственных служб и контор своих пенсионеров хватало. После этого Турсунбек особо не усердствовал. И когда Самтыров звонил ему у него всегда был готовый ответ: ищу, звоните…
