Все началось с того, что в первых числах февраля на прифронтовой станции Любница выгрузились шесть окрашенных белой маскировочной краской диковинных гусеничных машин, в которых даже опытные солдаты с трудом распознавали самоходные зенитки. Так или иначе, но вскоре этот район стал для и без того потрепанного люфтваффе чем-то вроде Бермудского треугольника. Немецкие самолеты, которых, на их горе, заносило в этот квадрат, исчезали без следа. Попытки командования II-го армейского корпуса Вермахта выяснить обстановку с помощью разведгрупп также не увенчались успехом. Потерпели полное фиаско и эсэсовские разведчики из дивизии «Мертвая голова».
Еще раньше советские войска прекратили активные действия против зажатой в Демянском котле немецкой группировки, и лишь продолжали укреплять оборону. Командующий окруженными войсками генерал пехоты граф Вальтер фон Брокдорф-Алефельд был в недоумении. Он понимал, что большевики что-то замышляют, но что именно? Он чувствовал подвох. Генерал Горбатов, недавно сменивший на посту командующего Северо-Западным фронтом вялого и безынициативного Курочкина, явно замыслил новое наступление. Отсюда и затишье на фронте, и меры, предпринимаемые русскими в своем тылу с целью скрыть подготовку к внезапному удару. Но где именно и какими силами?
Немецкое командование не знало, да и не могло знать, что при подготовке операции «Центавр» для обеспечения режима секретности и скрытности развертывания войск использовался 1-й истребительный батальон вновь сформированной контрразведки «СМЕРШ». Ставки были очень высоки, и советское командование не собиралось рисковать.
Станция Любница – единственное место рядом с фронтом, где русские могли выгружать свои войска прямо из эшелонов. Обращение к люфтваффе с просьбой массированной бомбежки пристанционного района вызвало у собеседников лишь нервный смех. После всех неудач последнего месяца действующие на Восточном фронте бомбардировочные эскадры понесли большие потери в самолетах и опытных летчиках, так что были сильно обескровлены. Кроме того, в командовании люфтваффе опасались, что массированный налет приведет лишь к повторению воронежской трагедии. И кстати, что это за дыра «Lubnica», и почему ее надо так срочно бомбить? Особенно сейчас, когда по приказу фюрера большая часть боеспособной авиации стянута под Смоленск для отражения возможного русского наступления на центральном направлении. «Крепость Демянск» же – это дыра третьестепенного значения, и на крики оттуда можно не обращать особого внимания. Тем более в тот момент, когда не хватает буквально всего: самолетов, летчиков, горючего и боеприпасов. Снабжают их там по воздуху, и пусть будут этим довольны.
Попытки же окруженных войск подвергать окрестности подозрительной станции обстрелам дивизионной артиллерии привели к катастрофическим результатам. Огонь можно было вести только наугад и по квадратам, поскольку ни диверсант с рацией, ни самолет-корректировщик так и не смогли проникнуть в интересующий немцев район. Даже при отсутствии противодействия противника такая стрельба – просто напрасная трата снарядов. А со снарядами у окруженной группировки была большая проблема. Ведь каждый выстрел к 150- или 105-миллиметровым пушкам везли самолетами из Пскова. Да и противодействие ударам германской артиллерии тоже было, да еще какое….
Немецкие батареи, открывавшие огонь по станции, мгновенно подавлялись невероятно точным и концентрированным огнем тяжелой русской артиллерии. А в ночь на десятого февраля при попытке транспортной авиации люфтваффе установить воздушный мост с окруженной группировкой внезапному артиллерийскому удару подверглись оба действующих аэродрома в Демянском котле. По данным немецких звукометристов, из района той самой станции Любница по аэродромам вели огонь морские 180-мм железнодорожные транспортеры.
