Бережно упакованный дома чемодан щёлкнул замками и распахнул богатые запасами внутренности. Если бы Катя знала, что в этом доме будет всё более-менее прилично, то ни за что не потащила бы с собой такую тяжесть — собственный комплект постельного белья. Хотя нет, кого она обманывала — всё равно бы потащила.
«Хорошо, что догадалась взять двуспальное», — запасливая лягушка-путешественница, как назвала её мама, с удовольствием вдохнула полной грудью запах родного дома, ещё сохранившийся в складках ткани.
К тому времени, как кровать засияла чистотой и белизной в мелкий цветочек, над диваном зажглась трёхрожковая древняя люстра.
— Да будет свет! — вернулся довольный Глеб. — Вот теперь можно включать бойлер, холодильник. Что тут есть ещё? Телевизор.
Он махнул рукой в сторону плазмы и ушёл в подсобку щёлкать кнопками.
— Даже не знаю, как тебя и благодарить, — как-то необдуманно вырвалось у Кати, на радостях от появившегося в доме электричества.
— Знаешь, — усмехнулся Глеб. — Прекрасно знаешь. Но это потом. У меня сегодня ещё есть дела. Но я вернусь. Не скучай!
Сетчатая дверь за ним захлопнулась. Мягко пружиня, Глеб спустился с крыльца. Трудно было не залюбоваться, как шёл к машине этот нахал, подкидывая в руке ключи.
Катя ни секунды не сомневалась, что своё обещание он выполнит.
«Вот знала же, что добром это не кончится, — ворчала она, подбирая сброшенное с кровати бельё. — Что не надо садиться к нему в машину. Дождалась бы автобуса, не умерла. А теперь…»
Она даже рукой сокрушённо махнула, пока шла к стиральной машине.
Но переживала вовсе не о том, что долг платежом красен. Взрослая, свободная, не ханжа, чего уж строить из себя недотрогу. Стало страшно, что затянет Глеб её глубже, чем в свою постель. Чересчур уж громко ёкнуло сердечко от его поцелуя. Слишком уж сильно хотелось его снова увидеть.
«Ох, пропадёшь ты, Катя! — вздыхала она, моя полы. — Ведь бросит. Сто процентов бросит. И сердце разобьёт к чертям».
Бойлер нагревался медленно. И пока Катя тёрла с хлоркой все доступные горизонтальные поверхности, пока мыла холодильник, пока разбирала вещи, всё притрагивалась языком к губам, хранившим вкус поцелуя, и запоздало обкусывала их, обветренные в дороге.
Усталость, усугублённая семичасовой разницей во времени, навалилась неподъёмной тяжестью, когда Катерина вышла из душа.
Кое-как досушив длинные волосы, она отложила все вопросы, в том числе и связанные с едой, на то время, когда она хоть немного поспит. Уткнувшись носом в подушку, она забылась похожим на беспамятство, глубоким сном.
А когда проснулась, обнаружила в кровати Глеба.
4. Глава 3
Спросонья Кате показалось, что Глеб ей снится.
Она закрыла глаза, потом открыла снова. Он лежал навзничь, в одних трусах, поверх одеяла. Согнутая в локте рука закрывала глаза. И от идеального пресса с восьмью кубиками было невозможно отвести взгляд.
Жёлтый ключ на длинной цепи. Безупречная грудь с веснушками в тёмных волосах. Татуировка с внутренней стороны плеча. Небритые подмышки.
Почему ей нравятся небритые мужские подмышки? Катя приподнялась на локте.
На спинке дивана — его вещи. На столе — пакет.
«Он что, вот так просто пришёл, разделся и лёг рядом?» — Катя осмотрелась. Распахнутое окно, закрытое москитной сеткой. Отодвинутый стул. — Нет, он сел, подумал, посмотрел на меня, а потом… разделся и лёг рядом». И, судя по его ровному дыханию, действительно спал. И вид его красивого тела вызывал у Кати совершенно определённые чувства.
