– Извини! Костян, – продолжил я, – ты хотел рассказать про свой талисман…
Костян улыбнулся, но при этом глаза его оставались серьезными. Он отвернулся к окну и задумался. Наверное, Костян размышлял о том, готов ли делиться со мной сокровенным и важным. Он посмотрел мне в глаза, и несколько минут молча сканировал. Мне показалось, что он абсолютно трезв. Ни взгляд, ни голос его не изменился. Я же наоборот – чувствовал, что сильно опьянел. Изо всех сил я старался держаться ровно и смотреть уверенно. Костян глубоко вдохнул и резко выдохнул, будто собирался глотнуть спирта. Затем он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и достал кулон двумя пальцами.
***
– Так же, как и ты, два года жизни я потерял в российской Армии. Хотя от службы пользу я поимел: приобрел несколько профессий и массу навыков. Тут без подробностей! После армии я вернулся в родной город. Где меня ждала…
Костян замолчал, схватил бутылку, сделал внушительный глоток из горла, и на выдохе рявкнул:
– Любимая!
Костян снова посмотрел мне в глаза. Я прочитал в его взгляде просьбу – не задавать вопросов и не комментировать. Он продолжил:
– С Ларисой мы дружили с детства. И с детства знали, что будем вместе. Навсегда! Это была настоящая любовь…. Пока я служил, она писала почти каждый день. Говорила в письмах, что любит и ждет. Рисовала красочные картины нашего будущего. Она приезжала ко мне в часть…. Два раза. Представляешь, я даже попал в дисбат из-за неё! Летёха – гад, сделал ей пошлый комплимент. Ну, и я выбил ему зубы…
Я вспомнил Свету. И подумал, что готов повыбивать зубы у всех лейтенантов в мире – только бы вернуть её. Так тоскливо на душе. Ведь все могло быть по-другому. Ехал бы сейчас к своей невесте. Счастливый и пьяный. Рассказывал бы каждому встречному о «веселой» армейской жизни. И о той, что ждет меня дома. А дома…. лишь желание поплакать на могиле у Светочки.
…Я отслужил и вернулся к ней, – продолжал Костян. – Мы поженились. Сыграли свадьбу. Скромненько. Друзей у меня тогда не было, а со своими приятелями Лариса меня не знакомила.
Первое время жили небогато. Но очень скоро подвернулась интересная работёнка, знакомства и всё такое… Дела пошли в гору. Потом умер отец, которого я никогда не видел. Слышал о нём от мамы…. Да, и хрен с ним! Это другая история. Отец по завещанию оставил мне свой коттедж. Видимо, к концу жизни совесть проснулась.
Костян улыбнулся, достал носовой платок и высморкался.
– Мы переехали в батин коттедж и стали жить, как Боги. Я отлично зарабатывал. И Лара, кстати, тоже. Мы не отказывали себе ни в чём. Путешествовали, ходили на все тусовки, покупали все самое дорогое. Детей только у нас не было. Лариса считала, что надо твердо встать на ноги, а потом уже думать о детях. Мне казалось, куда уж тверже, но спорить с ней я не хотел.
Костян сделал паузу. Он прислонился лицом к стеклу и несколько минут вглядывался в ночное небо.
– Я очень её любил, – тихо произнес Костян.
От дыхания на стекле появилось запотевшее пятно. Костян нарисовал на нем маленькое сердечко и тут же перечеркнул его двумя неровными линиями. Костян придвинул к себе бутылку, в которой на дне еще поблескивали остатки текилы. Поднес ко рту флакон, но пить не стал. Он посмотрел на меня и вылил содержимое в мой стакан.
– Однажды мне предложили новую должность. Для этого нужно было сгонять на пару дней в соседний город. Лариса купила мне билеты и отвезла на вокзал. Я дождался своего поезда и зашел в вагон. Проводница, проверяя билет, сказала, что я пришел немного раньше: всего-то на сутки. Мы оба посмеялись, я спрыгнул с тронувшегося поезда и поехал домой. Первое, что меня насторожило по возвращению – это чужая машина около нашего дома. И свет в спальне горел «не тот» – какой-то тусклый, красный. Помню как забилось сердце и спёрло дыхание. Предчувствие меня не обмануло. Я вломился в дом и услышал звуки. Это были те самые звуки. Моя любимая была с другим….
