Я захлебывалась в рыданиях, не в силах отпустить его. Просила вернуться. Не оставлять одну.
Ночь подходила к концу, когда я нашла в себе силы опустить его в воду. Прощай… Передавай привет родителям. Я тоже скоро буду с вами.
Я пела. Поджав под себя ногу и перебирая кончиками пальцев струны гитары. Вокруг тихо шумела вода. В мире царила тишина, нарушаемая лишь моим голосом. В отдалении уже слышались голоса и всплеск воды. Я прикрыла глаза, представляя тишину и братика рядом.
Поднимался туман, и мой голос плыл над водой, теряясь в нем. Шаги слышались уже ближе, новая власть собиралась строить новый мир только с детьми. Как с чистого листа. Ведь с детьми легче всего.
Река-река, далеко до моря,
Река-река, звала за собою,
Расскажешь, как добраться домой?
Ведь ты, река, звала за собою
Меня.
Шаги все ближе. Они даже не скрываются. Голос не дрожит, лишь пальцы не слушаются. Братик, подожди. Скоро и я буду рядом.
– Анна Мелехова, восемнадцать лет?
– Да.
– Егор Мелехов с вами?
– Нет, – я качаю головой и вновь возвращаюсь к гитаре.
Как была горем – теперь обернусь бедой,
В небе три зори, а мне не видать одной.
Полны тоскою кисельные берега,
Плачь молоком своим, плачь обо мне, река.
– Извините, у нас приказ, – я киваю. Всех совершеннолетних тоже убивают. Я знаю.
Река-река, далеко до моря,
Река-река, звала за собою,
Расскажешь, как добраться домой?
Ведь ты, река, звала за собою
Меня.
Я еще успеваю поднять взгляд на офицера. Выстрела я уже не слышу.
– Нам всем нужно, чтобы на нас кто-то смотрел, – внезапно проговорил Павлик, не отрывая от меня своего рассеянного взгляда. – Я буду смотреть на тебя.
Я сглотнул, не понимая, что ждать от вечного чудака нашего класса. Наконец, выбрал самый простой вариант и крикнул:
– Уходи! Не надо на меня смотреть!
У меня и так были проблемы с друзьями, а дружба с местным изгоем не подняла бы меня выше. Торопливо закинув учебники в рюкзак, я сбежал.
Всю следующую неделю я держался. Не обращал внимания на жгущий мне спину взгляд. Впрочем, мне не сильно помогло – мальчишки все равно заметили, и причин высмеивать меня прибавилось. Чудаку приглянулся! Вот еще… Мало того, что шептались, что он аутист, так начну с ним дружить, и меня к ним припишут!
Я ненавидел его всей душой. Мало того, что он сам странный, так и меня тянет! Я дождался, когда все уйдут, обернулся на послышавшиеся сзади шаги и гневно закричал:
– Что тебе надо от меня?! Какого черта ты за мной ходишь, как привязанный?! – я хотел добавить еще чего-нибудь едкого, но увидел протянутый мне пенал. Мой.
– Ты забыл, – Паша положил его на парту около меня и закинул свой рюкзак на плечо.
– Спасибо, – растерянно произнес я. Злость внезапно улетучилась.
– Ты другой, – уже в дверях обронил тот и вышел, помахав мне рукой.
Этот момент я позже окрестил моментом началом дружбы. Не скажу, что она началась легко и быстро. Я психовал, избегал его, пытался дружить с «нормальными», но оставался в итоге один, с молчаливым Пашей за спиной.
Он был умным. Но он пришел к нам в пятом классе и отличался от остальных. Почти никогда не смотрел в глаза, а иногда и вовсе выпадал из разговоров. Его не интересовали футбол или посиделки во дворах. Он не смеялся над нашими шутками. Зато он читал книги и собирал модели кораблей. На том мы и сошлись.
Поначалу я дергался, не понимая его мотивов – ну почему он выбрал меня? А потом как-то добился от него развернутой речи про меня:
