Я прошел около полумили и легко нашел дом. Хэнк не преувеличил насчет азалий. В ее дворе, огороженном сеткой, росло, наверное, штук двенадцать кустов. Позвонив в дверь, я услышал тявканье маленькой собачки.
– Тихо, Йоги! – сказала собаке женщина, – мы его ждем.
Мне показалось забавным, что она назвала собаку в честь персонажа мультфильма[2], но вскоре оказалось, что дело не в нем. Женщина открыла дверь и улыбнулась мне. Она оказалась уже немолодой, но точнее ее возраст я определить не смог. Ее волосы были выкрашены в черный, и отросшие седые корни выделялись очень ярко. С цепочки свисали очки в изящной оправе. Она надела их, чтобы рассмотреть меня основательно.
– Заходи, – приветливо сказала она мне, как родственнику, которого не видела много лет. Войдя, я услышал шум телевизора, по которому шел бейсбол; женщина представилась и представила мне собаку.
– Меня зовут миссис Мэри Джейн Доусон, но я так понимаю, это ты уже знаешь, потому что тебе рассказал Хэнк. Так выходит очень длинно, поэтому ты можешь называть меня миссис Доусон или просто мэм.
Сделав очень краткую паузу, она посмотрела на маленького пуделя, зажатого у нее под мышкой, и продолжила:
– А это Йоги. Ее так зовут в честь лучшего в мире бейсболиста, Йоги Берра.
Я не знал, почему она решила мне это сообщить – чтобы я не подумал, что собаку назвали в честь мишки Йоги, или просто потому, что она представляла ее всем.
– Я все еще надеюсь простить Йоги за игру в «Нью-Йорк Метс». – Миссис Доусон расхохоталась так, будто рассказала мне самую смешную шутку в мире. – Йоги Берра! Не мою Йоги! Она в жизни не играла в бейсбол!
До меня не сразу дошла нелепость мысли – как будто я мог подумать, что собака играла в «Нью-Йорк Метс». Первое, что я заметил, – что миссис Доусон назвала свою собаку «она».
– Йоги же мужское имя, – сказал я.
– Да, но она об этом не знает, – ответила миссис Доусон и вновь расхохоталась.
Прежде чем я смог придумать, что мне сказать, кроме как задать очевидный вопрос, куда я ввязался, она направилась в комнату, откуда доносился рев телевизора. Я услышал голос Фила Риззуто: «Второй удар, большой размах… и промах!» Вслед за ним Джо Гараджола заявил, что бэттер[3] никуда не годится и думает, что мяч должен сам упасть прямо ему за шиворот. Я поплелся за миссис Доусон.
– Садись. Я пропустила кусок игры, – сказала она, указывая на стул возле своего. Небольшой столик между стульями был завален стопками кроссвордов, карандашами и ручками, коробками спичек, пачками сигарет «Кент», там же громоздились наполовину полная пепельница, баночка бальзама для губ, коробка с ушными палочками и открытая банка «Будвайзера» на тканевой подставке – судя по запотевшей банке, пиво было еще холодным. Бардак на столе, слишком маленьком, чтобы все это вместить, довершал светильник. Заметив мой взгляд, направленный на эту груду хлама, она сказала:
– Уж прости, я гнездую.
– Что делаете? – удивился я.
– Гнездую. Ну, знаешь, как птица. Мне удобно, чтобы нужные вещи всегда были при мне. Легко найти, когда понадобятся.
Она обвела рукой стол и стул, как бы демонстрируя свое «гнездо». Я улыбнулся, не зная, что и думать об этой странной женщине, которая назвала свою собаку-девочку в честь любимого бейсболиста и хранит нужные вещи в куче на случай, если они ей понадобятся. Вся остальная комната была в полном порядке. Бардак царил только на столе.
