– Нет же. Хорошая новость в том, что я сам буду зарабатывать ему на корм и все такое.
По-видимому, лед тронулся.
– И как, интересно?
По крайней мере, он слушал.
– Буду чистить рыбу в доках.
Отец рассмеялся.
– Ты же знаешь, Томми Гордон не даст парню твоего возраста работать в доках. Прожует тебя и выплюнет.
– Мне будет тринадцать в октябре. Он не знает, когда у меня день рождения.
– И ты хочешь ему сказать, что тебе уже тринадцать?
– Он никогда не узнает правду.
Покачиваясь, как лодка в бурном море, отец задумался.
– Ладно, с летом понятно, но что ты будешь делать, когда сезон закончится?
– Я надеюсь заработать на весь год.
Он фыркнул, сомневаясь в моих словах.
– А если нет, я могу работать всю зиму. Мыть чужие машины, быть на посылках. Пожалуйста, папа! Я заработаю! Тебе ни цента не придется платить за собаку.
– Обещания – пустые слова. Особенно от мальчишки, который хочет собаку.
Мы дошли до дома. Я остановился и посмотрел в его лицо, залитое лунным светом. Мне показалось, что он просто удивлен моей решимостью.
– Это не пустые слова. Если я не заработаю денег, я сам от нее избавлюсь.
Отец помолчал, потом кивнул.
– Я не хочу иметь к этой собаке никакого отношения, ты меня слышишь?
– Да, сэр! – согласился я, чувствуя, что почти победил.
И тут-то он меня и ошарашил.
– Но кто зарабатывает деньги, тот платит за съем. Все, что заработаешь, пойдет нам с мамой за твое проживание и питание, а потом уже на собаку.
Такого я совершенно не ожидал. Платить за съем?
– Но почему?
– Потому. Если ты вообразил, будто все твои деньги – твои, то ты неправильно вообразил. Не все твои деньги – твои, как и не все мои – мои. Надо платить за съем. За электричество. Продукты тоже недешевы.
Поскольку я очень хотел убедить его оставить Скелета, я не стал говорить, что на алкоголь он тратит больше, чем на еду.
– Но как я могу сэкономить, чтобы заработать на целый год? Я надеялся, что летом поработаю как следует, а осень как-нибудь переживу…
Казалось, его глаза смеялись надо мной.
– Это твои проблемы, не так ли?
Я понял, что это самая честная сделка, на которую я могу рассчитывать. Я мог бы заработать столько, чтобы платить за съем, но ведь была еще и собака. Но я решил, что как-нибудь выкручусь, что-нибудь придумаю.
Отец ушел в дом, чтобы допить то немногое, что осталось от виски, а я пошел в лес, за Скелетом. Он по-прежнему лежал на земле и ждал меня.
Начало следующего дня я провел в компании Скелета – угощал его остатками всего, что нашел в кухне, и всячески старался с ним сблизиться. Я скормил ему хлеб, подливку, простоявшую в холодильнике несколько дней, обрезки колбасы и холодный рис. Не то чтобы очень вкусно, но он проглотил все это одним махом.
Я пытался разобраться, какой он породы, но не смог. Потом ветеринар сказал мне, что Скелет – помесь жёлтого лабрадора с кем-то ещё. В норме он должен был весить по меньшей мере фунтов семьдесят, а то и восемьдесят. Когда я впервые показал его врачу, он весил тридцать пять.
Дождавшись, когда почти подошло время возвращения прогулочных лодок, я направился к докам. Пришел минута в минуту, чтобы у Томми не осталось времени меня допросить. Он уже должен был начинать выпрашивать работу. К тому же, если бы он все же велел мне валить отсюда, я мог бы не обращать на его слова никакого внимания, понимая, что он будет слишком занят и ничего не сможет со мной сделать. Конечно, потом мне все равно пришлось бы иметь с ним дело, но к тому времени я бы придумал что-нибудь еще.
