– Жоу гуафу? – переспросил Юй Мин, – а она что здесь делает?
– Она весь вечер просит войти в резиденцию и повидаться с вами, но мы её не впустили, так как вы приказали, что ни одна женщина не переступит порог вашего дома без вашего разрешения.
– Шаочжугон… – Юй Мин недоуменно посмотрел на Шилана.
– Поехали, посмотрим, – только ответил он.
Подъехав к воротам резиденции всадники остановились. Жоу гуафу, увидев Шилана, бросилась ему в ноги.
– Лин дзяндзюн, – заплакав, заговорила она, – Лин дзяндзюн, я…я … Вы уехали, даже не попрощавшись. Весь лагерь знал, что я ваша женщина, как мне теперь быть… люди смотрят на меня с презрением… я…
– Жоу гуафу, – начал Цин Вуи, – Вы бы лучше думали…
Шилан покачал головой, сделав ему знак рукой – остановиться.
– Лин дзяндзюн, – заплаканная женщина начала бить челом о пол, – я готова быть вашей служанкой, вашей рабыней. Только не оставляйте меня… прошу… Я совсем одна. После смерти мужа я осталась вдовой, ничто меня не держало на этом свете, я, от отчаяния, уже готова была последовать за ним… но потом я повстречала вас, и вы своей добротой…
– Достаточно, – прервал её Шилан, – проводите Жоу гуафу в поместье.
– Слушаюсь, – кивнул хэйдзявей.
Женщину провели в поместье.
– Шаочжугон… – Юй Мин озадаченно посмотрел на Шилана.
Шилан кивнул, строго приказал:
– Проследите чтобы она оставалась на заднем дворе, к моим покоям не подпускать. Расставьте по поместью дополнительно людей и докладывайте обо всём, что она будет делать. Если она соберётся выйти из поместья – не препятствуйте, тайно проследите за ней, но не спугните.
Шилан въехал в поместье, спешился, передал поводья лошади хэйдзявею, направился в сторону главного здания. А-Мин недоуменно смотрел вслед уходящему Шилану, повернулся к Цин Вуи, заговорил:
– Э… значит мы её…
– Значит, – продолжил Цин Вуи его мысль, – мы будем следить, что задумала эта… женщина.
– О! – А-Мин кивнул, – вот оно что, значит шаочжугон специально пустил её в поместье. Но зачем?
– Ты бы лучше больше внимания уделял свиткам, которые мы в сюеюань с шаочжугоном вместе изучаем, может был бы посообразительнее.
– Но… меня каждый раз в сон клонит от них…
Цин Вуи покачал неодобрительно головой.
Месяц пролетел незаметно. Всего лишь санюэ70, но солнце уже нещадно жарило, сюеюань почти опустел. Дети богатых аристократов прятались в своих поместьях, в прохладе беседок, у лотосовых прудов, в тени парков. Ветер нагнал на Аньян с севера из Дон шамо71 тучи песка, заволок небо столицы пылевым облаком.
Шилан задержался в сюеюань допоздна. Отправив своих дувеев и охрану назад в поместье где-то один шичень назад. Он ехал не спеша по тихой улочке в сторону внутренней городской стены, когда его неожиданно окружили несколько человек, одетых в черное, с черными масками на лицах. Они выставили на него мечи и приказали спешится.
– Я без оружия, – спокойно сказал Шилан, слезая с коня и давая себя обыскать.
– Связать его, – приказал один из нападавших.
Шилана опутали веревкой, накинули на голову мешок и, схватив за локти, подталкивая, куда-то повели. Он не сопротивлялся, почувствовав, что его подвели к какой-то преграде, он остановился. Его повалили на возвышение, заставили подняться, втолкнули, как он понял, в повозку, чем-то накрыли. Повозка тронулась.
– И это дзяндзюн? – услышал он чей-то голос, – даже не сопротивлялся, просто дал себя похитить?
