На улице было по-осеннему свежо, и Вейкане, поежившись, зарылся в воротник своего сюртучка.
«Никто больше не вышел на станции, – с удивлением подумал он. – У кого же мне узнать, как добраться до университета?»
В этот момент слегка курносый лесовичок с доброй жизнерадостной мордашкой, большими зелеными глазами, густыми бровями, острыми ушками, которые торчали из-под синей кепочки с ромашкой, возможно, впервые осознал, что теперь все решения по выходу из затруднительных ситуаций ему нужно принимать самому. Рядом не было ни родителей, ни бабушки с дедушкой, ни даже его друзей.
«Ну, ничего, как-нибудь разберемся», – решил Вейкане и, оглядевшись по сторонам, заметил возвышающуюся над перроном неказистую конструкцию, больше напоминавшую сказочный домик на ножках.
Это была будка смотрителя и кассира в одном лице. Свет в окне не горел. Вейкане поднялся по лесенке и осторожно постучал. Ответом была тишина. Он постучал еще раз и прильнул ухом к двери. Возможно, сторож ушел на осмотр территории, а может, просто крепко спал в своей каморке, в любом случае Вейкане снова никто не ответил. Окошко было слишком высоко, и заглянуть в него лесовичок не смог. Постояв еще минуту, маленький путешественник спустился обратно и пошел в сторону лестницы, возле которой висела надпись: «Выход в город».
Отойдя несколько шагов от станции, Вейкане увидел в блеклом свете угасающего дня одиноко стоявшую повозку. Страшно обрадовавшись, лесовичок бегом направился к ней. На повозке, закутавшись в плед, мирно дремал немолодых лет кучер. Первое, на что обратил внимание Вейкане, были белые, как снег, густые и при этом аккуратно расчесанные усы, они торчали из-под сдвинутой на мордочку шляпы, словно новенькие кисточки для покраски.
«Когда-нибудь я обязательно отращу себе такие же усы… когда-нибудь», – подумал он, осторожно ощупывая свою гладенькую мордашку.
Сама повозка была такая же старая, как и ее владелец. Лет так тридцать тому назад это была шикарная карета, но время взяло свое, превратив ее сначала в бричку, потом в тарантас и, наконец, в простую повозку. Откидная крыша была сломана, позолота слезла с дверной рукоятки, толстые резиновые шины со временем были заменены на обыкновенные деревянные колеса, отчего вся конструкция стала напоминать обычную телегу.
Белая краска давно стерлась и выгорела на солнце, а от красовавшейся на левом борту надписи остался лишь контур – «ИЗВОЗ».
Вейкане подошел к экипажу и негромко сказал:
– Господин извозчик, простите, пожалуйста.
Но кучер продолжал мирно спать, и лишь равномерное похрапывание доносилось из-под шикарных, словно два густых веника, усов.
– Господин извозчик! – обратился Вейкане уже громче и аккуратно потеребил кучера за ногу. Извозчик от неожиданности дернулся и вскрикнул:
– А! Что? Что случилось? Уже приехали?
Внезапный крик хозяина испугал его коня, запряженного в повозку, который, ничего не подозревая, спокойно спал. На самом деле, лошади всех пород, которые встречались в Лесном Королевстве, размером были не больше пони, так что лесовички могли спокойно с ними управляться, но при этом считали их ни много ни мало благородными рысаками.
Конь недовольно фыркнул и снова закрыл глаза.
Сдвинув с мордочки потертую черную шляпу с полями, извозчик наконец увидел Вейкане и вежливо представился:
– Теодорус Бульбао, частный извоз. Чем могу служить юному господину?
