Увидел хозяйку, приостановил работу.
– Доброе утро, Антонина Григорьевна!.. Какие новости?
– А какие тебе нужны?
– Хорошие, – улыбнулся азиат. – Например, про Артура. Не вернулся еще?
– Еще не вернулся.
– Думаете, когда?
– Думаю, скоро.
– Очень жалко, если не вернется. Стройка стоит, работа тоже не идет, людей хозяин отпустил. Хорошее дело может не получиться.
– Получится, Хамид. Все получится, – улыбнулась Антонина и попросила: – Ты свою музыку выключи. Дай что-нибудь другое.
– Не нравится? – искренне удивился Хамид.
– Сильно печальная, плакать хочется. – Антонина чему-то рассмеялась и скрылась в кафе.
Нина быстро и уверенно прошагала по коридору второго этажа отделения полиции, с ходу постучала в нужную дверь.
– Войдите! – послышалось из кабинета.
Вошла, улыбнулась широко и обворожительно.
– Здраа-асте!
– Здрасте, Нина Петровна. – Муромов был не один, с сотрудником.
– Вижу, помешала?
– Присядьте на минуту.
Нинка выбрала подходящий стул, уселась вальяжно, раскованно, понимая собственную привлекательность и глядя на мужчин с интересом и женским вызовом.
Сотрудник ушел, капитан покинул стол, расположился напротив посетительницы.
– Ну что, подруга? В твоих руках жизнь. Молодая, сильная, даже симпатичная. Но наглая.
– Где он?
– Отдыхает.
– Могу на него глянуть?
– Зачем? Сначала поговорим.
– Давай. – Нинка, устроившись поудобнее, спросила: – Какие предложения?
– Пока никаких. Есть соображения. – Капитан взял со стола жвачку, кинул подушечку в рот. – Но сначала вопрос. Только начистоту. Он тебе нравится?
Нинка подумала, пожала плечами:
– Временами… Точнее, местами.
– Жалко будет, если потеряешь?
– Хочешь посадить?
– Если посажу, то только с твоего согласия.
Нинка снова задумалась:
– А какой интерес, если посадим?
– Молодец. Это как раз мое первое соображение. Посадить не проблема, а вот зачем?
– Согласна, навара никакого. Голый. Что с него возьмешь?
– Наводящий вопрос. Ведет себя хлопчик нормально? Не выпивает, не безобразничает? Не таскает телок?
– Вроде ничего такого не замечала. Ровный как шпала. А вот Савостина, по-моему, на него глаз положила.
– А он?
– Он?.. По-моему, по барабану.
– Что такое муж Савостиной? – спросил капитан.
– Алконавт. Либо пьет, либо кается перед Тонькой. Любит ее, идиот, до осатанения.
– Старше жены?
– В этом как раз и проблема. Машинка от переживаний почти не работает.
Муромов подумал, цокнул языком.
– В чужое болото лезть себе дороже, – почесал он затылок. Потом достал из ящика стола пакет с деньгами. – Здесь семьдесят три тысячи.
– Сучонок. Неплохо погулял. Двадцать семь успел спустить. Как думаешь, сколько можно с Савостиной срубить? Если пол-лимона?
– Не-е, Нинок, – поднял руки Муромов. – Не втягивай меня в эту бодягу. Разбирайся сама. Пареньку и без того годика три-четыре светит.
– Сколько? – вскинула брови Нинка. – Чего так круто?
– Во-первых, рецидив. Он же только недавно освободился.
– Иди ты?!
– Ты иди, а я посижу, – засмеялся Муромов. – Почти полтора года.
– Е-мое… А я, дура, губы раскатала. Чуть было не втюхалась. – Нинка внимательно посмотрела на мента, попросила: – Давай не будем сажать. Хороший мужичок. Может, выправится.
– Решай, – развел руками капитан. – По старой дружбе дело пока могу придержать. Оно еще не пошло на регистрацию.
– Придержи. Если Антонину нагну на что-то серьезное, скажу тебе.
Капитан раздраженно глянул на нее, повторно предупредил:
– Сказал же, бабки с этого дела брать не буду! – Он принялся быстро собирать бумаги. – Ладно, свободна.
