– Возьмемся за руки друзья-а-а-а-а-а…
Адмирал поморщился от занудности гражданского блеяния и выяснять подробности не полез. На этом все обошлось. Но после отбытия инспекции комбазы лично проследил, чтобы траулер вышвырнули с территории, пообещав утопить его при первом же появлении на горизонте.
В течение месяца военные питались консервами и мерзлой картошкой. На деле обстояло не так, продукты в довольствии и магазине, конечно, были. Но морякам, а особенно их женам, привыкшим к дармовой рыбе, перемены пришлись не по вкусу. Загрустили даже приписанные к базе коты, понесшие главный урон в рационе и демонстративно преследовавшие командира своей прогрессирующей неухоженностью. Что, кстати, доказывало – у этих бестий определенно есть разум. Он и сам себя чувствовал не в своей тарелке. Но не шел на попятную и только закручивал гайки.
На базе царили уныние и дисциплина.
Но в одно прекрасное, а точнее промозглое утро из тумана проявился неказисто-знакомый силуэт проштрафившегося траулера, который с поникшим видом стал подбираться к базе. Заинтригованная охрана его пропустила, он бочком проскользнул внутрь и причалил, сделав это особо сиротским образом, к самому дальнему краю. Также бочком с траулера на причал выволокли несколько ящиков рыбы, после чего команда ретировалась обратно.
Комбазы, вытащенный из постели при появлении пришельца, подошел к сходням.
– Что прячешься, выходи! – голос его не предвещал ничего хорошего.
Капитан вышел, почему-то вместе с художником. Комбазы глянул на составленные друг на друга ящики. В верхнем был палтус.
Бросалось в глаза, что художник демонстративно пострижен под психически нормального человека, а корабль закрашен хоть и некачественной, но подчеркнуто серой краской. Стоявший на борту этого недоразумения капитан выглядел кроткой овцой.
– Дать бы тебе по морде, – проворчал комбазы, – да пулю на тебя тратить жалко.
Так они помирились.
Дальше все шло нормально. Траулер под завистливые взгляды конкурентов ловил рыбу где попало и как попало, нарушая все выстроенные чиновниками квоты. А военные эту рыбу ели.
Зарплату на судне как-то все больше не получали. Военные не любили расставаться с деньгами и расплачивались чем угодно – бесплатным ремонтом, продуктами, топливом и разрешением лова в закрытой зоне. Самое странное, что никто в команде по этому поводу не роптал. Скорее наоборот: воспользовавшись неплатежами, бывшие инженеры предложили вдруг ловить рыбу пореже. В пределах, что называется, надобности – на прокорм себе и военным да на продажу по мелочи. В оставшееся время (тут капитан их не сразу и понял) они хотели вроде бы как путешествовать. Для начала по местным широтам: с блужданием по шхерам, заливам и посещением островов. Соблазняя при этом совершенно наивными вещами, которые, вероятно, считали романтикой. Природа и все такое…
Возражений в общем-то не было. Траулер, размерами походящий на сейнер и даже шхуну, из-за малой посадки мог добираться до большинства островов, где и проходили теперь стоянки, изучение ландшафта и беседы под алкоголь на заумные темы. Дошло до того, что часть команды увлеклась совсем уж абсурдным для промысловиков занятием – рыбалкой на удочку.
Капитан, начинавший к тому времени слегка свихиваться под воздействием экипажа, соглашался с любыми новшествами.
Последнее из них привело к ЧП.
Радист в событиях не участвовал и обычно отсиживался в радиорубке. Так было всегда, и к подобному аутизму привыкли – пока не случился очередное событие.
