– А где твои крылья? – спросил Майкл, когда они проходили мимо стайки шалящих ангелков.
– Можно сказать, что у меня их нет, потому что я особенный. Особенный для тебя.
– В смысле?
– Ты не можешь видеть мои крылья, потому что для тебя я не просто ангел…
– А, ну да, ангел-хранитель, – Майкл закончил за него предложение.
– Именно. Души не видят крыльев своих ангелов-хранителей, но видят крылья других ангелов, равно как и ангелы не видят крыльев своих подопечных. Это сделано для того, чтобы мы могли выделяться и отличаться друг для друга.
– Рафаэль, поясни, то есть если у меня есть свой персональный ангел, то, значит, и есть свой… – Майкл на секунду замялся, не зная, уместно ли употребить слово «дьявол» в этом месте? Или это бы выглядело так же, как белый костюм на похоронах?
– Да, есть. И ты тоже сможешь его узнать среди других. Он тоже особенный для тебя.
Они прошли мимо девушки, сидящей на траве и что-то пишущей в большой тетради – кажется, она сочиняла музыку, около ее ног лежала арфа. Она привлекала внимание своими большими и белыми крыльями, они казались просто огромными на фоне хрупкой фигуры их обладательницы, а над ее головой ярко светился нимб. Майкл обернулся через плечо, но у него за спиной ничего не было.
– А где мои крылья? У меня их нет?
– Отчего же, – Рафаэль указал на тени, которые отбрасывали их фигуры.
Тень Майкла была намного длиннее, чем сам мужчина, и у него за спиной отчетливо виднелись темные очертания крыльев, а над головой – силуэт нимба, который, должно быть, тоже сиял ярким светом, как у девушки—музыкантши.
– Но почему тогда я ничего не вижу? – Майкл махнул рукой над головой, где была тень нимба, но он почувствовал лишь воздух.
– Никто не видит своих крыльев, но мы можем видеть чужие. Мы не должны забывать, кто мы есть не, но при этом никогда не пытались возгордиться и стать тщеславными от того, что имеем.
Ответ ангела как всегда был путанным, но основную мысль Майкл уловил: никто не должен видеть в себе Бога и возвышать себя над другими в мире, где все равны.
Крылья и нимбы испокон веков ассоциировались с чем-то божественным, ангелоподобным или даже непосредственно с самим Богом. Души, хоть и имеют крылья и нимб, не равны ангелам, а уж Богу и подавно – мы не видим своих крыльев, а значит, и не искушаем себя. Наличие крыльев в какой-то степени приближают к Богу, но то, что мы их не видим, напоминает о том, что мы не боги. Довольно-таки мудро, если разобраться.
– А у Бога, у него есть крылья?
– Да.
– Я могу его увидеть?
– Нет. Не сейчас. Может, позже, – Рафаэль был, как всегда, краток. – Но ты можешь увидеть его крылья. Посмотри на небо, и ты будешь удивлен тому, как Он на самом деле близко.
Майкл посмотрел наверх. Лазурное небо над его головой казалось бесконечным, таким ярким, каким он никогда не видел его, пока был жив, даже ребенком, когда все кажется больше, чем есть на самом деле. Где-то высоко ярким светом светило солнце, такое желтое, как желток в яйце. В Раю, должно быть, есть свое персональное светило. Затем Майкл увидел то, чего никогда никто в жизни просто физически не мог увидеть: соседями солнца на этом чудо-небосклоне была россыпь огромных и ярких звезд, они заполняли собой большую часть неба. Приглядевшись, Майкл заметил, что они располагаются не так хаотично, как кажется на первый взгляд: две самых крупных и ярких звезды располагались выше остальных, должно быть, обозначив собой пик каждого крыла, а остальные уже спускались ниже, очерчивая контур. Внутри каждого крыла что-то перемигивало и сверкало. Словно крылья состояли из драгоценных камней или каких-нибудь самоцветов. Зрелище, безусловно, завораживало.
