– Всё удовольствие испортил, чёрт! Ни себе ни людям.
На улице тем временем снег всё падал, и небеса не торопились умерять свою щедрость. Старые следы накрывал новый белый слой, готовясь принять свежие оттиски.
***
Наверное, всё счастье и безмятежность остались в том, прошлом, году, когда стрелки часов отсчитали последние секунды уходящего года. В уютном домике Эдуарда Барсгарда, что ладно стоял в серёдке Белручья, компания загостившейся молодёжи всё же встретила Новый Год. А что, лишаться праздника только потому, что застрял чёрте где? С пораженческих мыслей начинается и сам провал.
Так решила Юна Дивия, её с охотой поддержала Лукерья Баранка. Парни особого энтузиазма не выказали, но и не возражали. Эрик Горденов, зависший в нейтральной зоне, готов был поддержать любую инициативу, лишь бы не назрел скандал. За недели, которые они обитали в домике дяди Эда, настроения каждого жильца заметно упали, и продолжали стремиться к опасной черте, за которой начиналась пропасть под названием «Разлад». Всё чаще случались мелкие стычки между парнями и девушками по части домашних обязанностей, сварливые нотки в разговорах, ехидные шуточки и порой обидные колкости. Если срочно что-то не предпринять – случится «Бум»!
Поэтому празднование Новогодней Ночи все восприняли если не с воодушевлением, то с надеждой отвлечься от негатива, хотя бы на несколько часов.
Последним подключился Матфей Катунь. Парень всё больше уходил в себя, частенько выпадая из разговора, точно его внутренний переключатель жил своей жизнью. Большую часть времени он уединялся в чердачной комнатушке, которую до того занимал предводитель вурдалаков, там и засиживался над старинными фолиантами, картой Терриуса или что-то обсуждал с Гамаюном вполголоса.
Порой он откликался на бодрый голос Виктора Сухманова, когда тот звал приятеля на улицу колоть новую порцию дров, но его навязчивая отстранённость всё росла, и друзья уже всерьёз беспокоились за душевное здоровье товарища. Поэтому-то Матфея никто не трогал в последний вечер убывающего года, предоставив его самому себе. И потому ребят едва ли не шокировал его голос с нотками распорядителя торжества, когда он внезапно застал суетливо наряжающих гостиную комнату:
– Обязательно должна быть гирлянда. Без огоньков праздник не настоящий, а так – бледная тень.
Юна тут же вспомнила: в доме Катуней организацией праздников заведовала Вида, мама Фея. Это она ввела за константу непременно рядить пространство гостиной елочными шарами и электрической гирляндой, независимо от времени года. И сын пожелал следовать её примеру, косвенно воссоединяясь с родителями, которые не могли разделить совместный праздник.
– Но у дяди Эда нет гирлянды, Маф, – привёл жалкий аргумент Эрик Горденов.
– Не беда. Схожу до почты.
Местное почтовое отделение вмещало в себя магазин, в котором продавалось всё, что требовалось среднестатистическому жителю Белручья – от буханки хлеба до одеколона «Искра жизни» и бензинового мотоблока «Рай фермера». Естественно, там были и ёлочные принадлежности.
– Но до закрытия осталось полчаса. Ты вряд ли успеешь, Маф, – предупредила новоявленного помощника Лука, прилаживая крупную пушистую еловую ветку к дверце серванта. Хвойная лапа не сдавалась и продолжала плюхаться вниз, как бы девушка её не крепила скотчем к хлипкой дверце.
– Ничего, успею.
И успел же! Матфей, словно золотодобытчик, принёс пару коробок с разноцветными шарами, пакет с золотой мишурой и свёрток, из которого бережно вытащил скрученную гирляндную нить. Теперь праздник набирал нужный масштаб.
