Он был не прав. Шторм почти достиг пика и скоро должен был утихомириться, но даже пятипалубник вряд ли выдержит такое.
– Ужаснее всего то, что, выйдя из Морского Солнца и плывя на юг, мы покинули Закатное море, оказались в Священном и сейчас нас сносит на юго-запад. Боюсь, мы уже в Воинственном море, а оно известно своими штормами. Из-за особого рельефа дна тут всегда высокие волны. Опасность представляют многочисленные рифы.
– Так это же потрясающе! Мы выплыли из Грозного моря и миновали Слоновье! – радости одного из моряков не было предела. – Значит, мы пересекли пять морей и можем получить титул Мореходов!
– Поздравляю, а теперь свяжи те канаты, – я указал на нужные и устало огляделся вокруг.
– Капитан, вы нас и не из таких передряг вытаскивали, – заметил другой матрос.
– Из таких не вытаскивал, – я вздохнул.
Плавать в подобный шторм было нереально. Мой двухпалубный Мордред давно бы покоился на дне морском, если бы его конструировал кто-то другой. Но даже он не выдержит, если шторм усилится… а он усилится. Доски уже скрипят, но пока справляются.
Я покачнулся, когда очередная волна накатила на борт, но удержался за канат. Я два дня и две ночи не смыкал глаз, не ел, не пил и, разумеется, не покидал палубы. Здесь каждую секунду что-то менялось, и я был вынужден отдавать приказы, чтобы корабль не развалился на части. В такую ситуацию я ещё не попадал. И самое страшное, что жизни членов команды, зависящие от меня, я оказался не в силах спасти. Я ничего не мог сделать с ухудшающейся погодой. Мой единственный план провалился.
Матросы буквально боготворили меня. Я не раз слышал, как они травили байки, будто их капитан заключил контракт с богом морей Мордогастом[6], однако я просто хорошо знал своё дело. К несчастью, никакого договора со стихией, служению которой я посвятил себя, не было. И теперь она, очевидно, собиралась меня прикончить.
– Господин! Вы на ногах еле стоите! Какой толк от капитана, который начнёт отдавать неверные указания из-за переутомления. Ни один человек не может бороться со штормом двое суток подряд! Вы просто убьёте и себя, и других! Хотя бы поешьте и выпейте воды, – взмолилась Монмаренси.
Вкус соли и сухость в горле напомнили о себе заодно с пустым желудком.
– Она права, – сказал мой первый помощник, – я тут за всем пригляжу. Идите, капитан, даже вам нужен отдых.
– Прости, – я тяжело улыбнулся ему. И, цепляясь за перила, добрался до входа в трюм.
Внизу было темно, однако глаза быстро привыкли к тусклому свету.
– У вас кровь, господин! – заметила Монмаренси, когда на стакане, который я осушил, остались красные разводы. Она взяла мои руки, стёртые от постоянного контакта с канатами. – Вы капитан, а значит, не должны наравне с матросами заниматься грязной работой.
– Мы потеряли шестерых, – печально проговорил я. – Их смыло в море. Это жуткая смерть. – Я устало посмотрел на служанку. Только ей позволялось видеть мою слабость. – Матросы вымотаны. А я, кажется, не успеваю их спасти.
Мне было грустно. Печаль постепенно окутывала сознание. Монмаренси закончила обрабатывать мои ладони мазью. От бинтов я отказался.
– Говорите так, будто это вы вызвали бурю, – покачала головой она.
– Это я виноват. Капитан должен быть удачлив, – я поморщился, так как руки начали отогреваться, а вместе с теплом пришло ощущение боли.
Мой разум более не пытался всё держать под контролем и, расслабившись, теперь кричал о том, насколько он вымотан. Взяв кусок сухаря и проигнорировав суп, я принялся быстро жевать.
